Есть ли у России спойлер, и есть ли у неё будущее?

На днях я прочитал статью уважаемого политолога, доктора политических наук, профессора Владимира Борисовича Пастухова «Спойлер России будущего» (https://novayagazeta.ru/articles/2021/08/07/vladimir-pastukhov-spoiler-rossii-budushchego), в которой исследователь утверждает, что в ближайшее десятилетие изменений в России не будет. С одной стороны, с профессором следует согласиться, ведь диалектический закон отрицания отрицания никто не отменял; с другой стороны, следует помнить, что современный мир представляет собой Зазеркалье, в котором за белое выдают чёрное, и, наоборот, за чёрное — белое; а наше сознание всего лишь губка, которая впитывает всё, что попадает на её поверхность. Иными словами, мы видим мир таким как нам кем-то положено его видеть. И демонстрирует его нам совсем не Бог, а его противоположность - Дьявол, которому каждый из нас в этом мире служит, даже если верит в первого и встаёт по утрам с молитвой. Причём Дьявол, это не некая абстракция, а вполне осязаемый актор, ещё в Средневековье, выданный за наместника Бога на Земле, наместника, который знает, что нужно Богу, потому что божественно по природе. Этим Дьяволом является государство, которое Томас Гоббс именовал не иначе как Левиафан, то есть Чудовище, пожирающее индивидов, и которому в Библии предписано подчиняться: «Всякая душа да будет покорна высшим властям, ибо нет власти не от Бога; существующие же власти от Бога установлены».

Несмотря на материальную природу, «божественное происхождение» и определённость, некоторые индивиды, до сих пор, представляют государство  в виде общества, гордо именуя себя его частью; а некоторые, наоборот, его персонифицируют. Первых абсолютное большинство в любой стране мира, а ко вторым, ещё несколько лет назад, я относил себя, рассматривая Российское государство как государство-персону, или единоличного правящего актора, но сегодня я отказался от этого взгляда. Владимир Пастухов – автор выше названной статьи, явно придерживается персоналистского подхода, представляя Российское государство в образе Президента РФ Владимира Путина. Способность Владимира Путина подменять собой государство, на взгляд политолога, происходит из особых отношений с глубинным народом, который выступает опорой президента, а тот лишь концентрирует его волю, а затем фокусирует её в нужной точке. Вместе с тем, Владимир Борисович отмечает, что фокусирование «политической линзы» и направление «социального луча» в нужную точку исторического экрана присуще всем политикам, то есть, либо Владимира Путина как государство отличает что-то другое, но что конкретно, политолог, либо не знает, либо умалчивает. Кстати, связь монарха с народом проводили и другие исследователи, например, русский философ Иван Солоневич в работе «Народная монархия», и, очевидно, Владимир Борисович, придерживается этого же концепта, мол статусно правитель опирается на весь народ, что превращает его в государство, а другие политики, лишь ищут свою нишу, свой электорат, свою группу, которая будет искренне предана им.

На мой взгляд, подобные рассуждения – фикция лишь потому, что народа как целостной субстанции не существует, равно как нет ни общественной собственности, ни общественного сознания, ни коллективного иммунитета. Народ ни только никогда не был един, он всегда находился в состоянии внутреннего конфликта, а представляющие его социальные общности боролись за место под солнцем, также, как и каждый индивид, лишённый средств к существованию, борется за кусок хлеба. Народ всегда был отделён от «власти» и никогда не являлся её источником – государство всегда жило своей жизнь, а народ – своей, и ему всегда было плевать на то, что происходит в политической сфере, при условии, что государство не стремится его физиологически уничтожить. В условиях относительно спокойной социальной среды, народ всегда проявлял политическую апатию и безразличие к «сильным мира сего», и государство это прекрасно понимало, делая те или иные заявления от широких слоёв населения. Наивно полагать, что «царь» опирался бы на безразличный народ, сводящий «концы с концами», и выступал бы против своего окружения, держащее его за горло. Наоборот, правящие элиты, окружавшие «царя», всегда использовали и, до сих пор используют народ для того, чтобы формировать повестку «царь не настоящий», и, таким образом, отводя удар от себя, демонстрировать управляемым из-за кого у них проблемы. При, этом, одновременно, правящие элиты, давят и на «царя», показывая ему народную дикость и, намекая, что холопов надо держать в кабале, иначе они «как выскочат, как выпрыгнут, пойдут клочки по закоулочкам». Именно в положении Азазеля, а не государства, находится президент – он виновник всех бед и несчастий для народа, и с его ободрения, по мнению народа, творится беспредел. Конечно, смертному президенту ничего не остаётся как стоять и наблюдать за происходящим, одновременно, пытаясь быть, по-человечески, счастливым. Иными словами, народ безволен, абстрактен, напрочь лишён политической воли, всегда используем правящими элитами, а в витальном аспекте, всегда находится, если не на уровне физиологического выживания, то, в лучшем случае, на уровне удовлетворения социальных потребностей. Удовлетворение индивидами исключительно физиологических и социальных потребностей не ведёт ни к политическим трансформациям, а только медленно погружает их в трясину, социальную деградацию, которую мы все сегодня и наблюдаем.

Никакой коллективной народной воли, в которой Владимир Пастухов видит причину всех несчастий в России нет, не было, и не может быть.

Отсюда и ответ на следующий вопрос «Виновен ли народ в жёстком авторитаризме, утвердившемся в России?», равносильный вопросу: «Виновен ли раб в том, что он раб?». Нет. Раб всего лишь часть системы, рабской человеконенавистнической системы, о которой он, сам раб, предпочитает молчать, чтобы не показывать своей несостоятельности. Даже «профессионалы» в лице политологов, историков и других «специалистов» не скажут, что они голы и бесправны, равно как гол и бесправен «царь». Рабы, скорее всего заметят, что другие отвернулись от «царя», чем то, что они рабы, начнут обсуждать ситуацию, но не исправлять её. Ну, а если не «царь» виноват, то уж точно виновен «культурный субстрат». Культурный субстрат нематериален, поэтому ответственности за последствия от сказанного никто не понесёт, и вода скатится по жирному оперенью. На «культурный субстрат» и ссылается Владимир Пастухов – мол «царь» такой какой есть, «всегда действовал и продолжает действовать в коридоре возможностей, задаваемых историческими обстоятельствами, а также свойствами и вытекающими из них желаниями масс», и, народ вроде «так себе» или «сойдёт», но «культурный субстрат» - одни междометья.

Фартовость и непотопляемость Владимира Путина, о которой пишет Владимир Борисович, сравнивая Президента РФ с Иосифом Сталиным, также имитационны, что собственно и показало убийство «вождя народов» в 1953 году. Как Сталин не являлся самостоятельным игроком, так и Путин не является таковым, как Сталин не был связан с народом, так и Путин не связан с ним. Их предназначение заключается исключительно в том, чтобы быть и выполнять решения, поставленные как «верхушкой» мирового политикума, так и теми, кто их — «национальных лидеров» непосредственно окружает. Последние, также связаны с мировыми элитами, но имеют и собственные интересы, позволяющие им извлекать административную ренту из своего статуса и контроля за теми сферами, которые не представляют интерес для первых.

В ранний советский период управление народом находилось в руках коллективного Сталина, сегодня оно находится в руках коллективного Путина. И первый, и второй страшно далеки от народа, и рассматривают его исключительно в качестве ресурса.

Это нормальная «дьявольская» логика, ничуть не противоречащая феноменологии власти, политики и государства, пожирающего граждан.

Персонально Путин также далёк от народа, как и Сталин. Ему в принципе плевать с кем его сравнивают, как называют, потому что «чернь» ничего не решает, включая и то, сколько ему ещё быть «вожаком стада». Тем более, он не стремится удовлетворить потребности масс (Владимир Пастухов считает, что именно это связывает Путина с народом), потому что пытаться удовлетворить материальные и нематериальные потребности - глупость. Его роль заключается в том, чтобы, во-первых, дать возможность «элитам» терзать народ, отнимая у него то, что ещё у него осталось; во-вторых, сохранить веру в «царя», или другого персонифицированного лидера, отвечающего за всё и ни за что не отвечающего, и представляющего собой стержень государствоцентрической системы; в-третьих, сохранить в этой системе себя – фактически формальную политическую фигуру, которую могут «слить» как только он выдохнется. Именно, поэтому Путин не идёт на конфронтацию с мировыми элитами, которая бы неминуемо привела к расправе над ним его же ближайшим окружением.

Интересно, что уважаемый профессор, видит тайну путинской «несменяемости» не только в «культурном субстрате», но и в том, что его режим отнюдь не является для российских масс чужим, и считает, что значение манипуляции общественным сознанием преувеличено – «обманывают, как правило, тех, кто сам обманываться рад. Путин так долго остаётся у власти именно потому, что в недрах современного российского общества сформировался устойчивый и постоянно возобновляемый социальный запрос на проводимый им политический курс. Этот запрос режим всегда неукоснительно исполнял, исправно удовлетворяя вполне реальные, пусть иногда и извращенные потребности масс. В этом вопросе режим, безусловно, является последовательным продолжателем большевистских традиций в их сталинской интерпретации».

Никакого спроса на диктатуру в России не было и нет, а россияне ничем не отличаются от жителей других стран, так как «свободные люди» повсеместно зажаты в тисках государствоцентрической системы, будь то США и Великобритания, Германия, Китай, страны Африки и Саудовской Аравии. Нет ни одной страны мира, в которой бы население не подвергалось жесточайшей «промывке мозгов», и Россия, в этом плане, не хуже и не лучше других. Во всех странах мира, индивиды сидят «на цепях», и, именно поэтому, вполне закономерно, имеют «извращённые потребности», связанные с порядком, сильной рукой, социальной защитой и т. д. Разница лишь в том, что в других странах их потребности в той или иной степени удовлетворяются, а в колониальной России остаются без внимания государства, что и приводит к гипертрофированному восприятию гоббсовского Левиафана как защитника-диктатора и отца-насильника. И здесь мы сталкиваемся с парадоксом - восприятие россиянами государства отличается от их действий по отношению к нему. Полное неудовлетворение проживанием с отцом-насильником и подчинение ему, ведут к тому, что политические подростки с традиционными ценностями, начинают всемерно саботировать его решения, и даже противодействуют ему, заявляя: «Мы тебя признаём, ты наш отец, но у нас есть права, мы больше не хотим жить по твоим законам, а хотим жить по морали и справедливости». Именно на моральность и нравственность россиян часто указывают многие исследователи, характеризуя их «менталитет». Американцы или европейцы, в отличии от россиян, достигшие политической зрелости, апеллируют к политической мифологии и, лишь в редких случаях, пытаются усомниться в её догмах, принятых за аксиомы. Да и связываться с государством им совсем не хочется, так как «законы писаны для всех», а принцип верховенства закона неоспорим.

Что касается демонизации Путина со стороны интеллигенции и других 14 процентов, то она действительно присутствует, и является не более чем, результатом «хорошо выученного урока в государственном образовательном учреждении». Демонизация президента всецело соответствует неоколониализму, который всемерно продвигается «извне» и, в качестве альтернативы, противопоставляется мифической «демократии», в которую граждане стремятся погрузиться, вырвавшись из «плена авторитаризма» (Владимир Пастухов указывает на две такие попытки). Но мечты остаются мечтами потому, что иллюзорная демократия с отметкой «власть народа» в государствоцентрическом дискурсе недостижима, а путь к «оазису» всегда затратен. И как только индивиды понимают, что их обманули, они, изнемождённые, пытаются вернуться назад, и начать с того места, где ещё было не так уж и плохо. Это, пожалуй, единственный плюс, который заставляет «свободных людей» задуматься над случившимся, но и, одновременно, разочароваться в «слепцах» - интеллигентах. Это несомненный минус. Получается так, что интеллигенция, выступающая за низложение одной системы, ведёт (её саму ведут, используя как инструмент) народ к другой системе, причём генетически однотипной, основанной на интересах государства.

Что позволяет государству использовать интеллигенцию, одновременно её обесценивая? Интеллигенты в политике – это даже не подростки, а младенцы; интеллигенты и политика – несовместимые субъекты социального бытия. Странно, но именно их — интеллигентов Владимир Пастухов отождествляет с оппозицией. Не совсем верится в то, что профессор не знает о том, что интеллигенция, как правило, сторониться «чистой политики», прекрасно понимая, что политика – дело грязное; и лишь в редких случаях, её некоторые представители меняют место наблюдателя на статус политического оппозиционера.

В большинстве же случаев, интеллигенты, даже не понимающие природу государствоцентризма, предпочитают философствовать о культуре и бескультурии, добре и зле, справедливости и несправедливости.

В это же время, оппозиция формально ставит вопросы вхождения в государственную элиту, а, фактически, лишь стремится обслужить её, выполнив некоторые инструментальные функции за вознаграждение. Фиктивность оппозиции вполне естественна для системы, в которой государства обладают практически ничем и никем неограниченными полномочиями, причём установленными тем же государством, благодаря уже имеющимся полномочиям.

Интересно выглядят рассуждения Владимира Борисовича о якобы существующей борьбе между властью и интеллигенцией – «кто лучше чувствует ритм масс?»: «Если оценивать итоги этого соревнования с позиций футбольного комментатора, то можно констатировать, что власть имела подавляющее преимущество во владении мячом, а интеллигенции дважды — в начале и в конце прошлого столетия — удавались сокрушительные контратаки. Если судить по двум забитым в начале и конце XX века «мячам», то победа осталась за интеллигенцией. Но если разобрать каждый эпизод детально, то выяснится, что в обоих случаях имел место автогол. Мячи забивались только тогда, когда сама власть позволяла интеллигенции сыграть на своей половине поля».

Конечно, «интеллигенция» выигрывает только тогда, когда иностранные бенефициары с наиболее близкими к себе представителями директории полностью обескровливают страну и организуют управляемый хаос, скрывающий грабёж народа в его же крови, но она также не получает реальную власть. В ходе «революции» на «престол» возводятся новые «ставленники», задача которых заключается уже в том, чтобы отмыть и откормить изнасилованную девку, а затем передать её в «нужные руки» для очередных издевательств. При этом, и «власть», и те, кого Владимир Пастухов называет «интеллигенция», прекрасно знают и понимают для чего и для кого это делается. И всем им, по сути, глубоко плевать на народ, его природное стремление к свободе. И деградация «власти» о которой пишет профессор, здесь не причём, просто меняется политическая повестка, и одни насильники под «давлением» фиктивной оппозиции, уходят в тень, а затем, той же «оппозицией» возвращаются обратно, но уже в новых лицах.

Ни о какой спонтанной мутации интеллигентного сознания не может быть и речи, потому, что интеллигенция вообще находится за пределами политического дискурса, а «оппозиция» всегда инструментальна и служит государству, вне зависимости от того, старое ли оно или новое, обновлённое после «кровопускания».

Всё рассуждения о каком-то движении, способном «адаптироваться к доминирующему в русском обществе культурному архетипу» - болтовня, а рассуждения о большевиках при Ленине и о необольшевиках при Ельцине — никакая ни победа «интеллигентов», а обычное прикрытие «слива насильников» с целью привода на их место насильников новых.

Рассуждения Владимира Борисовича о том, что «Русским <…> во много крат ближе франко-прусский образец государственности, чем англо-саксонский», что «Массы легко и непринужденно откажутся от своего права контролировать государственные доходы, если в государственных расходах будет присутствовать минимум, позволяющий не умереть с голода и худо-бедно лечиться и учиться», ещё большая гадость, чем заливная рыба на новогоднем столе у героини известного фильма. Разве не должны «русские», находящиеся в возрасте политических подростков, апеллировать к государству, сдирающему с них огромные налоги? Другой вопрос: «Почему они находятся в положении безропотных баранов с которых сдирают шерсть вместе с кожей, и насколько эффективны их мольбы о помощи?».

Конечно, Российское государство, как и любое другое, держит индивидов за скотов, дающих шерсть и мясо, а разница в фактической налоговой нагрузке+ от страны к стране, как правило, не превышает 20 процентов. И с этим ничего нельзя сделать, так как неограниченный никакими параметрами сбор налогов — это «Кощеева игла» государствоцентризма, вынув которую из тела общества можно разрушить человеконенавистническую систему. Что же касается права контролировать государственные расходы, так это абсолютная фикция, восходящая к цитате Маргарет Тэтчер: «Нет государственных денег, есть деньги налогоплательщиков», позволяющая государствоцентризм поддерживать и совершенствовать.

Что же касается русского мессианства, так оно также выступает в качестве инструмента управления массами, заставляя их отрываться от земли и проигрывать. Именно в данном случае, а не в случае с государством, работает великодержавный мессианизм: рассуждая о глобальном, «окрылённые» управляемые оказываются проигравшими даже в малом. А тему о перехвате власти, о которой размышляет Владимир Борисович, даже не хочется комментировать – в государствоцентрической системе всё подконтрольно и подчинено государству, в этой системе нет такой персоны как Путин-тиран или Путин-освободитель, и т. д., в ней есть только актёры с определёнными для них кукловодами ролями. И от того, как актёры играют свой театральный акт, зависит их непотопляемость и способ ухода со сцены – на пенсию или вперёд ногами. Эмоции зрителей никого не волнуют, потому что завтра они вновь послушно заплатят за один и тот же спектакль, длящийся уже ни один век, и абсолютно не понимая его смысла, приступят к просмотру его очередного акта.

А теперь самое главное: Россия – это Россия. У неё нет спойлера. Её «служебные люди», называющие себя свободными, мало чем отличаются от «служебных людей» других стран, как и сама Россия отличается от США, Германии, Франции, ... . В России такие же проблемы, как и в других странах, и связаны они ни с персональными качествами президента, ни с «культурным субстратом», и даже ни с особым народом, они связаны с общей для всех странах системой, в которой человек, не более чем ресурс, служащий интересам мировой политической и финансовой элиты. И, до тех пор, пока политологи и другие «специалисты» будут бояться говорить об этом, приводя сознание индивидов в «норму», никаких перемен в жизни человека не будет!