Дмитрий Запольский

ВЕРГИЛИЙ

 (Пост памяти тележурналисту, политику, писателю, психоаналитику Дмитрию Николаевичу Запольскому)

Он меня позвал в ад. На экскурсию. Все уложилось в полтора часа, все семь кругов.

- Вот смотри, - это деньги? - он вынул из внутреннего кармана пиджака пачку соток в золотом зажиме. - А ведь это не деньги, это просто чистый ресурс. Хочешь я дам тебе сто баксов?

- Зачем? Я не прошу у тебя, я достаточно зарабатываю и не нуждаюсь вроде бы...

- Вот! Видишь! Ты гордый, ты за сотку не продаешься. А больше мне жалко для тебя, я же не разбрасываюсь деньгами. Ну а ты стоишь явно дороже. Потому что у тебя есть ресурс, то есть талант и известность. Но денег нет. А у меня есть и талант, и деньги, и известность! Ты вообще понимаешь, что такое ресурсы? Их — семь. В курсе?

- Я не знал про семь ресурсов и попросил рассказать. Но цифра 7 у меня ассоциировалась с дантовскими кругами. Наверное, это какая-то моя проекция. Вообще его звали не Виргилием, а Сергеем. И была у него кличка «Зять», так как женат он был на дочке самой известной петербургской актрисы, легендарной женщины, производившей впечатление тихой стервы. Не знаю, такой ли она была в обычной жизни, но в душе я ему не завидовал. Наверное, такая теща — действительно адское явление. Но это опять я о своих проекциях...

- Вот смотри: первый ресурс, самый ликвидный и примитивный — деньги. Сами по себе они ничего не значат: это бумага. Ну ты понимаешь! Важно, чтобы была возможность обмена этого ресурса на другие. И сама возможность обмена, то есть право в любой момент поменять деньги на товар — это главный ресурс: а именно свобода. Но не просто свобода, а конкретная, личная. Что толку в финансовом ресурсе, если нет права его тратить, да?

- Ну да, конечно!

- Вот! Третий ресурс — административный. То есть право устанавливать ограничение для врагов и снимать ограничения для себя. Это можно назвать властным ресурсом. Но такая трактовка не верна: власть сама по себе ничего не значит. И неважно, кто у власти, Путин, Хуютин... Главное, что административный ресурс покупается. Тогда он имеет смысл. А если не покупается, то это неправильная власть, она только мешает. Самодержавие, там. Или диктатура. Фараоны египетские. Сидит себе на троне и всем мешает. Нам такая власть не интересна, нам нужен админресурс. Вот как сейчас. Догоняешь?

- Типа того.

- Отлично, поехали дальше. Следующий ресурс — общественный. Ну или социальный. Когда ты можешь позвать за собой и за тобой пойдут люди. Слепо. Как за жрецом. Церковь, всякие общества добровольные типа ветеранских, инвалидских, афганских, профсоюзы там, да хоть хоровые кружки. Партии политические, даже оппозиционные. Главное, чтобы людям нравилось и они так прямо завтра не могли поменять эти общества на другие. Это самый дорогой ресурс. Есть у тебя миллион зрителей, значит ты в любой момент можешь поменять свой социальный ресурс на финансовый или административный. Вот ты гаишникам взятки платишь? Нет? А почему? Потому что у тебя номера блатные и в кармане непроверяшка. А почему она у тебя? Да потому, что ты — популярный. И никто с тобой связываться не хочет, легче тебя специально пометить, чтобы всякие дураки в погонах на скандал не нарывались.

- Но у меня нет непроверяшки!

Ну какая разница! Ты же можешь ее получить, если захочешь. У меня тоже нет. Потому что у меня есть харизма. Если балбес меня остановит, то сразу отпустит, почувствует.

Тут он правду говорил. За версту было видно, что Серега — большой начальник. Высокий, уверенный в себе, как бульдозер. Вальяжный и нахальный. Незадолго до трагической гибели он бросит дочку великой актрисы и женится на балерине Мариинского театра. Да, такой ресурс у него тоже был — умел он нравиться. Разным людям. В том числе и тем, кто в погонах. Его считали человеком Евгения Мурова, главы ФСО. Точнее не столько считали, сколько знали наверняка — Путин очень не хотел засилья тамбовских в Петербурге, ну там сдержки, противовесы, разделяй-властвуй, все такое. И Серега-Зять был в фаворе. Он бился над одной задачей — стать губернатором. Но так и не стал. Слишком нестандартный.

- Так вот о ресурсах. Следующий, - ты будешь смеяться, - интеллектуальный. Он легко конвертируется в остальные ресурсы. Но обладают им немногие, большинство «ресурсных» людей его покупает. Чтобы получить админский или общественный. И поменять их на финансовый при необходимости. Все ресурсы имеют свой курс. Ну как валюта. Сегодня выше евро, завтра — доллар, а тут глядишь франк растет. Чтобы выжить правильно и жить нормально, нужно оперативно уметь перебрасывать ресурсы из одного в другой. Ты понял, зачем я тебе это все объясняю? Да чтобы ты с НАМИ не воевал, а дружил. Нам ведь жалко таких, как ты терять. У тебя есть возможность свой ресурс социальный и интеллектуальный развивать. Ну не очень самостоятельно, конечно. Но и не так, как сейчас у тебя — типа сам по себе. Надо войти в обойму. Вот посмотри: люди нормальные всегда в обойме. И ты определяйся! Сейчас такое время: пропадешь сам по себе. Я тебе про все семь ресурсов рассказал?

- Да вроде только про шесть.

- А, ну да. Забыл еще один. Как ты думаешь, какой?

- Наверное про собственность? Недвижимость, там, акции, счета...

- Нет! Собственность — это производное. В любой момент могут отнять деньги, имущество. Вон, у Ходора вообще отняли все. Даже свободу. И никакого административного ресурса, чуточку социального оставили. Да и то под контролем.

- Тогда, наверное, здоровье?

- Здоровье купить можно. Или не портить. Если есть деньги или админресурс. Главный ресурс — стабильность. Зачем нам Путин? Для стабильности. Для предсказуемости и понятности. Вот почему мы так ценим его. Потому что понятны правила игры. Кто не с нами, тот против нас. А кто не против — тот с нами. Неважно, в оппозиции ты или в Единой России — ты в игре. А если не в игре, то вылетаешь и остаешься без ресурсов. Ходишь и просишь тебя взять в партию. В игру. Ферштейн? Хочешь в Москву на Первый канал? Докажи. Не выделывайся. Смирись — каждому свое! Помнишь?

- Я помнил. Эта надпись, кажется, была у Данте. Нет. Не у Данте, а на воротах Бухенвальда. И сказал это, кажется, Платон. Впрочем, Гитлер вдохнул в этот афоризм новый смысл. Суум Куикве. Не иначе.

Давно был этот разговор, но я часто его вспоминаю. За бокалом доброго коньяка у погасшего камина в старинном дворце. За сорок минут беседы я понял устройство того, что в России называют элитой больше, чем за многие годы и до, и после беседы со своим Вергилием. Наверное, в ту минуту я понял, что больше не могу. Что тошно и безнадежно. Я вышел от него как проигравшийся в пух и прах Герман: тройка, семерка и туз лежали в кармане. Но карты были крапленые. Не садись играть с шулерами, а коли все-таки сел, найди в себе силы выйти. А Серега погиб в аду. Когда взорвали поезд «Невский Экспресс в 2009 году, он ехал в вагоне номер один. В тот момент он был уже не вице-губернатором Петербурга, не спикером городского парламента и даже не сенатором, он распоряжался всеми деньгами Федерального дорожного фонда. Говорят, эта штука посильнее Фауста. И Данте. Уж во всяком случае больше состояния Билла Гейтса. Не повезло моему Вергилию. Он не знал про то, что самый важный ресурс в России — не иметь ни к чему отношения и даже к стабильности.

 

Дмитрий Запольский

ТРАНЗИТНАЯ ЗОНА

 (Пост памяти тележурналисту, политику, писателю, психоаналитику Дмитрию Николаевичу Запольскому)

Первая серия

Лафет с гробом медленно и печально тащил БТР через всю Москву, до мемориального кладбища. Перед этим было прощание в Доме Союзов и отпевание в ХСС. Москва была парализована, на улицы вывели не только нацгвардию в полном составе, но и военных: Шойгу и Золотов договорились, что боевые патроны будут только у офицеров, рядовой состав будет с холостыми патронами. В регионах и золотовские, и армейские вышли с боекомплектами, там было не страшно. Танки и бронетехнику выводили тоже без боевых снарядов: слишком опасно было допустить перестрелку между силовиками, Совет безопасности не смог решить, кому отдать предпочтение - шойговским десантникам или нацгвардии, Золотов уперся и ни в какую не соглашался оставить своих в казармах: Шойгу он не доверял и справедливо полагал, что армейские силы блокируют его части. Поддержал его Нарышкин и Бортников: спецназ СВР и ударные группы ФСБ были явно слабее армии Шойгу и малочисленнее нацгвардии, так что Золотов сразу получил серьезные преференции в будущем торге.

Но это все мелочи. Совет безопасности собрался утром, когда констатировали смерть. Решили не рисковать и провести заседание не в Кремле, а в ситуационном центре. Сначала подняли по тревоге армию и росгвардию, конечно. Для обеспечения порядка. Разослали шифротелеграммы об особом положении, создали государственную комиссию по организации похорон. В составе, естественно, постоянных членов СБ. Тут же, в бункере, Медведев подписал свой первый указ в качестве ИОП - исполняющего обязанности президента РФ - о назначении Патрушева ИО премьера. И тут же передал ему свой ядерный чемоданчик с кодами. Путинский ему привезли адъютанты.

Текст коммюнике протоколисты извлекли из своих файлов: «Сегодня скоропостижно скончался президент Российской Федерации…» и так далее. Вообще-то скончался вчера, но Матвиенко настояла - когда умирает вождь, надо подождать хоть сутки, а лучше два-три дня! Да и опять это случилось не вовремя: накануне праздника. Но Медведев категорически возражал - по интернету сразу разнесется, файервол еще не готов, а, следовательно, к вечеру все, увидевшие на улицах городов бронетехнику сразу поймут, что к чему и начнется неконтролируемая суета.

Решили не особо тянуть. И наглухо перекрыть границы на выезд. Все рейсы отменить без объяснения причин, все КПП на сухопутных границах закрыть. Чтобы никто не мог ускользнуть. Превентивно задержать всех лидеров оппозиции, включая Навального. Венедиктова взять под стражу прямо в редакции «Эха Москвы», отобрать у него все средства связи, но саму радиостанцию не закрывать, пусть вещают, зная, что главред в заложниках. Все редакции телеканалов взять под совместную армейско-гвардейскую охрану. Пресекать любые разговорчики о суициде! Громову срочно собрать главных редакторов и проинструктировать: никаких тем о будущем. Никаких! Только траур, траур, траур и еще раз траур! На три дня. А там поступят указания! Всем губернаторам усилить охрану, укомплектовав еще и сотрудниками ФСБ, вооруженными, чтобы присматривали за ФСОшниками. Обо всем, что вызывает тревогу в их поведении, пусть сразу докладывают Бортникову. В Чечне Рамзан пусть сам кувыркается, в Москву на похороны отправит двойника и не делает никаких лишних заявлений, особенно на международном уровне.

Лаврову отвечать на соболезнования лидеров стран мира, звать на похороны, но уходить от ответа про причины смерти, что-то типа внезапного инсульта, типа вскрытие покажет. Не вскрывать! Никого к телу не подпускать кроме личной охраны и вызвать специалистов, которые Ленина в Мавзолее ремонтируют, пусть замажут отверстия от пули и вообще в порядок приведут, чтобы ничего не видно было - они умеют!

Траурные митинги не проводить ни под каким предлогом в регионах, а стихийные вежливо разгонять, мол, траур - дело глубоко интимное, домашнее. Водку в магазинах продавать круглосуточно, пусть лучше квасят. И спичрайтерам срочно подготовить речь ИОПа и патриарха о трудном периоде страны, типа осиротела нация, надо сплотиться в рамках законодательства и консолидировать усилия по продолжению путинского курса, направленного на суверенитет, территориальную цельность, нерушимость границ и подъем с колен. Во время похорон никаких пролетов самолетов над кладбищем - еще не хватало нам тут катапультирований и столкновений, просто палить из гаубиц. Поминальный вечер с участием иностранных гостей провести в Кремле без прессы, конечно.

Главная идея «Путинский курс»! А там будем согласовывать нюансы. Партию «Единая Россия» назовем «Партией Путина». Все равно на нее придется опираться на выборах, а выборы ведь неизбежны рано или поздно. Надо сказать, что все члены Государственной комиссии были едины: а какие могут быть варианты: «Линия Путина», «Наследие Путина», «Заветы Путина» - все это как-то вяло и вызывает ассоциации с колхозами «Дело Ленина». А вот «Курс» - это чище звучит, современнее. Конечно кто-то вспомнит «она утонула», но и фиг с ними. Сейчас надо думать не об этом, а о том, как сохранить хоть видимость единства, не дать кланам сцепиться под ковром, не выбить любые слабые звенья, потому что тогда все посыпется. А это нам не нужно. Все члены политического бюро с опухшими от искренних слез глазами поставили свои подписи под стенограммой совещания. Плакали честно, не на публику - никто не был готов к такому повороту: взял пистолет и выстрелил в рот ночью прямо в кровати под одеялом. И эта идиотская записка на тумбочке «вам всем пиздец!» Что за дурь! А ведь не просто же так! Наверное, понял, что действительно всем!

- Товарищ Исполняющий обязанности Президента! Патриарх не хочет отпевать, говорит нельзя! - доложил Вайно. - Говорит, что никак! "Вот же жулик, и здесь торгуется, началось!" - выругался про себя ИОП. Но вслух сказал: - Дадим ему Исаакий и что еще он хочет. Пусть отпевает, нашел время выпен… условия ставить! И пусть на отпевании будут муфтий, раввин и этот, как его… Лама! Чтобы было единство. Для нас единство сейчас - это главное! Или он не понимает? Так будет налоги платить с завтрашнего дня!

Вайно пошел снова звонить по вертушку патриарху. И уговорил, конечно, но тяжелую трубку телефона с орлом бросил брезгливо, как дохлую крысу. Трудные настали времена, ой трудные!!!

Тем временем информация из шифротелеграмм стала доступна аппаратам губернаторов. И почти все срочно созвали свои штабы. У всех были свои планы на тему транзита. И все понимали: Путин - не вечен. А Россия, республики, края, города, деревни, люди - никуда не денутся. И значит задачи две: первая - укрепить свою власть, вторая - ослабить Москву. Но не допустить развала. И в одной из областей губернатор, пусть он будет Василий Петрович, в полдень собрал своих замов…

Вторая серия

Обладминистрация жила в советской серой бетонке, построенной при позднем Брежневе. Из нового были только раздвигающиеся двери, прямоугольники металлоискателей, транспортеры УКВ-шмона и турникеты. Внутри все оставалось, как в обкомовские времена: мрамор цвета оленьего мха, анодированный под золото алюминий, красные ковровые дорожки, прижатые латунными полосками, только вместо портрета Ленина на стене висел огромный эмалированный герб области, подаренный по бартеру местной похоронной конторой к прошлогоднему приезду Медведева. До этого барельеф вождя пролетариата закрывали не менее огромным двуглавым орлом, но тогда полпред попросил в срочном порядке передать орла на новое здание полпредства и Василий Петрович отписал кладбищу два новых гектара.

В приемной губернатора сидело трое невыспавшихся ФСБшников, естественно, в штатском. Вид у них был растерянный и глуповатый. Старший, в звании полковника попытался представиться и что-то объяснить, типа мы не ограничиваем вашу свободу и так далее, только безопасность усиливаем, но губернатор осадил: «Не время болтовней заниматься, горе у страны, у всех нас, россиян!» И пошел в кабинет. Секретарша с олдскульной кичкой на голове, миниатюрная остроскулая сорокасемилетняя стерва с желтыми глазами, суетливо завешивала зеркало в приемной пледом. «Дура! Вот с каким народом работаем, а ведь еще с исполкомовским времен в аппарате! Господи, ну сколько бед нам принесет эта вот тупость, сидящая у людей в подкорке! Эх, взять бы ее пинком под зад и выгнать, хоть дочка у нее и замужем за начтштаба военного округа и он по этому каналу много имел правильных коммуникаций. Но зеркало! В приемной! Пледом! Идиотка!»

В кабинете уже ждали замы. Молча встали. Василий Петрович минут пять говорил про всенародное горе, про сплотиться и усилить усилия, про бдительность и единство, про нацпрограммы и майские указы. А потом вынул из карманов два смартфона, молча положил их на стол и вышел в комнату отдыха. Вицеки выждали минутку и по-одному проследовали за ним, тоже оставив свои айфоны на столе. Комната отдыха была похожа на гостиничный номер: раскладной диван, шкаф для одежды, холодильник, обеденный стол и дверь в санузел. Окна были зашторены, а свет выключен. Губернатор молча возился с сейфом, набирая в темноте коды. Когда жирная дверца открылась, Василий Петрович извлек из бархатного нутра две коробки с китайскими иероглифами. Открыл их и вынул серые матовые девайсы. Сдул с них пыль, непонятно откуда взявшуюся в сейфе, нажал на кнопку на одном и комната наполнилась невнятным жужжанием, как будто старый телевизор не выключили после окончания всех передач.

«Глушилка - генератор белого шума», - хором подумали замы. «Но что за второй прибор?». Губернатор снял пиджак и понес второй девайс в санузел. Вицеки, как утята за мамой потопали в кафельную каморку. Пятерым там было тесновато, но губернатор просто сел на приунитазный махровый коврик, поставил на крышку вторую коробочку и тоже включил. На этот раз шипения не было. Свита села на корточки вокруг унитаза. Со стороны это выглядело несколько комично, но люди, окружившие губернаторскую сакральную технику были взрослыми мальчиками, все понимали: сейчас решается не только судьба страны и можно сказать, всего человечества, но решается и судьба области, а самое главное - их, руководителей судьба, от которой зависит и судьба их детей, жен, друзей и близких, то есть тех, кто поддерживает их и кого поддерживают они.

- Так, мужики, сказал губернатор, - перво-наперво не пьем. Вообще! Скорбим трезвые. Второе - все это херня: военные, ФСО, ФСБ, СВР, ГРУ и всякие прочие клоуны, они пусть между собой дербанят свои пукалки, мультуки и прочие тачанки. К нам они полезут только за деньгами и им надо будет давать. Но торговаться до последнего: я думаю на местном уровне нам потребуется миллионов восемьсот в евро. Естественно лучше в битках. Ну и через легалки, только не Кипр и Панама. Через Афон можно, но осторожно. Сейчас нам всем надо окэшиться, чем скорее, тем лучше. Рубль рухнет к вечеру до 1000 за доллар, биржу закроют, но через три дня все рухнет в ноль. Скупаем только то, что в нашей области, только на дне и только то, без чего не прожить. Банки не трогаем, они нахрен никому не нужны, пусть все по-хорошему отдают кэшем и сразу. Теперь главное - нам нужен демократический транзит. Честные выборы! Это надолго, даже навсегда! Наша власть должна быть абсолютно легитимна! На Москву уйдет не менее ярда. Нужно готовить кэш. Как отскорбим, надо будет засылать. Повезем сразу. Все. Ну в смысле, все регионы. И помните, выборы должны быть честными у нас у всех. Готовим новую команду. Москвичей сразу покупаем, кстати, только тех, на кого есть компромат. И народ пусть бузить начинает прямо сейчас, пусть митингуют, витрины громят, надо с фанатами поработать и всякими нациками, о казаках не забудьте. Пусть черных мочат, чтобы снаружи казалось, что мы ничего не контролируем. И самое главное - пусть до крови дойдет! Все спишем на московские силы. Вытащить всех регионалистов, дать немного денег из общака, впереди большая работа, нужно сделать политическую повестку. Где обшак храним помните? У архимандрита в монастыре. Туда федералы не ломанутся. Пусть отец Евлампий какую-нибудь Байду придумает, что-то типа бдения вокруг обители, чтобы все старушки, мамочки с детьми, пенсы, - круглосуточно там ошивались! Все понятно? Есть вопросы? Я вам сейчас выдам каждому по пять телефонов кнопочных, там симки не засвеченные, каждый телефон на один звонок, потом в канализацию. И да, надо заканчивать болтать: эта глушилка от узкопленочных надежна, как АКМ, но фонит зараза, как Чернобль - больше 10 минут ее использовать нельзя!

- Есть вопрос Василий Петрович, - сказал вице-губернатор по экономике и финансам, считавшийся гениальным жуликом-бухгалтером, а в политике несильным, но губернатор его жестко осадил:

- Хочешь спросить, почему двойника не вытащили из шкафа. Типа умер-шмумер, главное, чтобы здоров был?

Главбух области ошарашенно кивнул.

Губернатор продолжил: - Да потому, что им тоже пора окэшиться, сколько можно-то! Вот прикиньте, я завтра умру и как вы с моим охранником вопросы решать будете? Его даже архимандрит наш к общаку не подпустит! И что вы будете делать? А ведь еще народ есть, он ведь не резиновый! Народ у нас правильный, хороший. Это электорат хуевенький! А Кремлины давно в такой схватке, что не то что двойника, они сами себя боятся. Не готовы они к единству. А мы - готовы!

Предводители дворянства выходили из кабинета по одному и с убитыми лицами. Каждый зашел в туалет, достал из кармана заранее припасенный полиэтиленовый пакетик с луком и швейцарский перочинный ножичек. Слезу у всех были искренние, а глаза опухшие от горя; все это случилось во шестидесяти одном регионе России одновременно, как по сценарию. В остальных "глушилки" у губернаторов были не китайские, а корейские. В Москве, тем временем, начались первые перестрелки на улицах - ФСОшники, ФСБшники и спецназ ГРУ пытались друг у друга отбить несколько банков. На перекрытую Красную площадь окольными путями стекались рабочие из Средней Азии, полагая, что на глазах гвардейских патрулей из резать не будут. Наивные…

Третья серия

Ефим Ципперсон был миниатюрным генерал-лейтенантом ФСО и жил в специальном лесном домике на окраине путинской резиденции. Там у него была своя прислуга, ведь Ефим никогда никуда не выходил без нужды, кроме как на очередные пластические операции, да и те ему делали в специальном ФСОшном госпитале на особо охраняемом подземном этаже. До первых двух операций он был мало похож на Путина, но артистом был прирожденным, собственно, в Поволжском драмтеатре его и отыскали двадцать лет назад, служил он там на вторых ролях после ГИТИСа. Внешность изменить легко, но ведь взгляд, голос, походку, жесты скальпелем не поправишь.

Когда подписывали контракт, сразу обговорили - будет генералом: все-таки доступ к секретности наивысший, почти к самому ядерному чемоданчику будет, правда без кодов, но тут уже дело такое: вдруг адъютант, который с кодами, перепутает их. А через восемь лет - хорошая пенсия, квартира, операции сделают снова, чтобы больше не походил на. Но прошло 8 лет, потом 10, потом 20… И когда он заикался о том, что устал, хозяин и слушать не хотел, мол потерпи еще, я тебе буду каждый год платить сто миллионов рублей и даже карту подарил «Мир». Но без права использования. Эх, хороший человек был, добрый! Только не все понимал: зачем ему эта карта, если свободы нет. Не будет же он на Алибабе по инету покупать добро, секретность же! С оригиналом они были неплохо знакомы, иногда даже выпивали в бане. И на татами почти каждую неделю выходили поспарринговать, и на катке подземном шайбы гоняли часами. И… Ну об этом не будем, это уже совсем государственная тайна и личная жизнь: ведь они не монахи какие-то, да и мы с вами толерантные люди!

Их сближало одно: у них не могло быть настоящих друзей. Два одиночества, соседи в пустыне. И когда в Ново-Огарево утром прилетели сразу четыре вертолета, Ефим почуял неладное: никогда такого не было: Сам любил поспать минимум до девяти утра, а если планировался зарубежный визит или прием кого-то очень важного, Ефима предупреждали заранее, все-таки грим нужно сделать, подготовиться. Обычно они всегда выезжали вместе, разными эскортами, конечно. И потом, уже в аэропорту садились одновременно в разные самолеты. Сам летел куда надо, а самолет с Ефимом в другую сторону. И потом возвращался во Внуково, а далее на лимузинах с эскортом домой в Одинцовский район.

А тут явно что-то стряслось. И значит, надо бежать без оглядки - живой он нужен был только пока жил Сам. А мертвый может пригодиться в любом раскладе. И генерал Ципперсон бросился в ванную комнату, где в тайнике лежала коробочка с принадлежностями для побега: темный парик и густые усы, которые можно было наклеить прямо вот на ходу, карие линзы и накладной нос с едва заметной горбинкой. В таком виде Ефим Ааронович больше соответствовал своему секретному имени. Документов у него, естественно не было, бежать ему было некуда, но это в данном случае было неважно: главное выбраться через все периметры и шестиметровую стену.

В России каждый забор имеет дырку и бедный Ефим эту аксиому усвоил задолго до прихода на работу в орган. Он понимал, что будет погоня, но если удастся проскользнуть через полосы радаров и пройти сквозь стену, то бежать теоретически можно, но трудно, ой как трудно. Дырка действительно была: в заборе была замаскирована калитка. Он ей никогда не пользовался, но покойный очень даже: любил он всяческие приключения, даже гараж за территорией имел, где всегда стоял пожилая серая тонированная «Нива». На ней они как-то даже катались вместе по Рублевке, любуясь красивыми домами россиян, болтали, за пивом в магазин заскочили и даже двух гаишников до обморока довели, когда парики сняли и очки. Повезло Ефиму в ту ночь, он накинул специальную шаль из секретной ткани, поглощавшей радиолучи, которую показывали ему на секретной выставке оборонки. Как он хотел ее тогда спереть! И ведь получилось - отвлек охрану, зацепив ногой стул, типа упал, запутался, все бросились ему помогать, началась толкотня, а он ловко поставил личинку подножку, тот упал на него, в это время Ефим и скатал коврик в ладошку, в карман пиджака засунул незаметно, благо тряпочка была тончайшая, как китайский императорский шелк. Из наноматериалов, миллионы стоила, наверное. Оборонщики подумали, что кто-то из охраны взял. В государственных интересах. И списали экспонат, удесятерив стоимость. Накрывшись наношалью, Ципперсон преодолел все три радиолуча периметра и юркнул в совершенно незаметную секретную калитку. Подкрался к домам, нашел хитрый гараж, снес кирпичом замок и открыл ворота. Ключи от «Нивы» лежали на полке в майонезной баночке. Аккумулятор почти сдох, но все же провернул коленвал пару раз и машина завелась!

Первым делом Ефим поехал на пост ГИБДД, тихонько зашел в будку, которая разрасталась с каждым годом, как борщевик на заброшенном совхозном поле под Рязанью, прирастала какими-то навесами и расширялась стеклянными витринами, как торговый центр на Арбате. Он знал, что оружия у гаишников нет, не положено им иметь вооружение рядом с резиденцией. И когда комендант Ново-Огарево разорвал секретный конверт с инструкциями о порядке действия в чрезвычайной ситуации, он обратил внимание на маленький светодиодик, вмонтированный в правительственный телефон. Всегда светившая зеленым, пластиковая пимпочка вдруг стала красной точкой. Комендант понял, что это значит из секретной инструкции. Там было написано: «При смене цвета индикатора на стационарном телефоне без циферблата незамедлительно ликвидировать объект 99».

Комендант передернул затвор "гюрзы" и побежал к домику Ефима между бесконечных конюшен, павильонов, беседок, - за рощу, где в отдалении виднелся фонарь над крыльцом.

«Товарищ Девяносто Девятый, вы спите?», - заорал комендант, с ноги выбивая дверь спальни, но Ефим в это время спокойно душил последнего гаишника: из было трое, все они были увальнями, всех бесконечно тренировавшийся от нечего делать Ципперсон отрубил в течение минуты. Ему нужны были деньги. Много денег. И он собрал дневной заработок всего поста: пять тысяч триста долларов, четыре пятьсот евро и четыреста семьдесят тысяч рублей. На первое время хватит, подумал Ефим, гоня на машине в сторону Москвы.

Четвертая серия

На прощание в Дом Советов очередь была не слишком уж большая - тысяч десять. К поясу богородицы всяко побольше стояло. Росгвардия свирепо дубасила дубинками тех, кто пытался жульничать - под железные ограждения подлезать, перепрыгивать. В целом все было довольно спокойно: москвичи сидели по домам, понимая, что всем крышка: России больше нет, так как все держалось на Нем. В ХСС рвались какие-то футбольные фанаты, но их полили ледяной водой из ОМОНовских машин с брандсбойтами, они разбежались. К кладбищу скорбная процессия плыла по пустым улицам: как будто не похороны были, а инаугурация.

Какие все-таки москвичи умные люди, все верно поняли! Давка была только на АЗС за остатки горючего: поставщики больше не отпускали топливо и оно повсеместно заканчивалось на глазах. И да, в драках за бензин и соляру было двести двухсотых и четыреста трехсотых. Свалить-то из Москвы все хотели! Торги на ММВБ, естественно, прекратились, валюту на рубли никто не менял, но говорят, что какие-то китайцы скупали рубли за юани, непонятно зачем, но скупали. Цена была сумасшедшая, в пересчете на доллары по 7000 за бакс. Все банкоматы мгновенно опустели, банки закрылись, городской транспорт не ходил, водители побросали автобусы на улицах, таксисты ломанулись в область, набрав пассажиров по 200 зеленых за каждого. Все отделы полиции перешли на казарменное положение и забаррикадировали изнутри двери и окна, перерезав связь, время от времени малочисленные группы выбегали из отделов, чтобы экспроприировать продукты из окрестных магазинов: кушать-то полиции все же хотелось. Мелкие торговые точки были брошены - хозяева и персонал, справедливо полагая, что гори оно все огнем, жизнь дороже, побросали свои павильоны, лавочки и отделы.

С гипермаркетами все было сложнее: сети, которые были под СВР взял под охрану ихний спецназ, а те, что под ФСБ - какие-то «вымпелы», «альфы» и прочие «грады». УФСИНовский «Сатурн» поехал защищать ЦУМ, здоровенные мордовороты из тюремного спецназа мрачно слонялись по галереям супербрендов и никак не могли догнать - кому в эти дни всенародной скорби могли потребоваться чемоданы от Луи Виттон или носки Гуччи, но на всякий случай взломали сейф с часами ролекс и разыграли их по жребию. Ну и в коньячном бутике выпили весь виски девятнадцатого века, отполировав пивком из буфета. Обычный пафосный аромат ЦУМа вытиснился запахом тюряги: почему-то громилы пахли хлоркой и хряпой, хозяйственным мылом и старым постельным бельем, как и их подведомственный контингент ЧВК «Вагнер» быстро оккупировала силами имевшегося в Москве резерва личного состава Петровский пассаж и ГУМ, попутно сожрав все деликатесы в магазине, а какие-то парни в кровавых беретах в невероятном количестве заселились в «перекрестки». Все было под контролем. Мирных граждан никто не трогал, но армейские патрули то и дело зарубались с росгвардейцами: в ход шли дубинки и саперные лопатки, кулаки и подручные средства - кованные пики, выломанные из оград московских особняков, кирпичи со строек и всякое такое. На третьи сутки траура караулы устали и подуспокоились: стали брататься, захватывая алкогольные отделы магазинов и склады. Проголодавшиеся офицеры разбрелись по домам и пустым гостиницам, которые уже никем не охранялись, за исключением нескольких пятизвездных, охраняемых силами спецопераций генерального штаба и боевыми пловцами. В Москве стало совсем грустно и стал гаснуть свет: персонал энергосистем и электростанций не понимал, зачем тут электричество, если все закончилось.

Первой под Лукашенко ушла гвардейская танковая бригада из Воронежа. Не обошлось без Сечина, это он проплатил. Его, конечно, Медведев сразу попытался было зачистить вместе с аппаратом и клевретами, но вздремнул пару часов и опоздал: тот выехал со своими ФСБшниками на обычных грузовиках, успел проехать до границы и там уже со спецназом ГРУ положил пограничный КПП, доехал до Минска и завез Батьке четверть годового бюджета его княжества - 5 ярдов зеленью прямо в контейнере. Батька обрадовался и сказал, что он в игре. Договорились, что первые десять дивизий покупает Игорь, а с остальными пусть Александр Рыгорыч сам разбирается.

Основные танковые части в Наро-Фоминске выжидали. Командиры хотели получить с Шойгу побольше, чем с Луки, но тот охренел от запросов и побежал к Верховному: у нас вообще что-нибудь останется, если мы каждому генералишке будем отстегивать по ярду? Дмитрий Анатольевич крепко задумался. С регионов, конечно, пришлют, но надо просить помощь у китайских товарищей и у «нашего приятеля за морем». И попросил срочно соединить с Дональдом Фредовичем, собираясь поторговаться сначала с ним, а уже потом с председателем Си. Но Трамп пообещал прислать завтра два самолета кэша - при условии новой приватизации оборонки, а председатель Си только один. За сибирский лес. Сделку оформили по-старинке - факсом. Денежки счет любят!

Тем временем в Москву летели самолеты из регионов. Полные неучтенки. На аэродромах их встречали ФСОшники, везли в Кремль, за доставку брали по два процента. Почти половину вооруженных сил страны удалось пока оставить за Центром, но с Батькой надо было что-то решать - танковые войска не шутка! Не бомбить же его стратегическими ракетами, никто не поймет, тем более зарубежные партнеры. Медведев, с пандообразными кругами вокруг глаз опять собрал Госсовет. Не обошлось без проблем: Матвиенко наехала на Володина, оба визжали и таскали друг друга за волосы, причина была даже не в деньгах, просто председателям парламентских палат взаимно не понравились парфюмы. Это была очень неприятная сцена, ранившая ИОПа в самое сердце: до чего дошла страна, за время культа личности! Как все запущено оказалось! И этот мудилище еще вякнул когда-то "Нет Путина, нет России!" А что есть? Вот мы в Кремле, и что? Куда Россия денется, пока МЫ есть!? Ну разве не урод?

Тем временем в Москве азербайджанцы в подпольном МФЦ клепали Ефиму новые документы, настоящие, на бланках честных и с голограммами. Он теперь был не Ципперсон, а Белов. У него уже было два гранатомета, своя гюрза и, естественно, калаш с десятью снаряженными рожками. Ему нужно было срочно в Киев, там он мог пригодиться живым!

Пятая серия

На центральной площади возле администрации буйствовал митинг. Без всякого ОМОНа. Коммунисты тыкали древками флагов навальнят с белыми лентами, яблочники крошили физиономии либертарианцев, жириновцы, единороссы и мироновцы, сбившись в крепкое каре, пытались выдержать натиск лимоновцев, группа мощных качков-геев лупила трех фофудьеносцев-скрепарей в образе казаков их же плетками. Шум стоял, ор, хрип, визг, как от дюжины отбойных молотков, Губернатор вышел с охраной на площадь и ему тут-же поднесли мегафон:

- Братья и сестры, граждане и товарищи, милостливые государыни и государи! Обращаюсь к вам я, губернатор Василий Петрович, нам нужно знать ваше мнение в этот трудный для нашей родины час!

Митинг пошумел еще минуту и смолк. Все слушали губернатора и всем казалось, что происходит нечто очень важное для всех них, нутряное! Все ощутили глубокое единство. Соборность какую-то. Ну вот не все на площади поняли, что они есть ВЕЧЕ, некоторые даже и слово такое не знали, но четко ощутили себя на своем историческом месте. И в полном соответствии с православной верой - архимандрит благостно стоял возле главы области с дымящимся кадилом. Либертарианцы и навальнята обнялись с лимоновцами. Перед всеми вдруг забрезжили алтарные врата социального лифта. Василий Петрович продолжил:

- Родина в кольце врагов. Положение тяжелое. Изменники и предатели хотят распада России! Но мы не допустим этого! Мы должны сплотиться и двигаться путинским путем! Кто здесь власть? Мы!!! И нам нужно укрепить свою область, приняв новые законы! Революционные! Нам требуется Консервативная Революция, мы должны вернуться к исконно русской, российской традиции, когда власть была не у тиранов и императоров, а у вас - россиян! Это и есть настоящий Путь Путина! И я прошу вас принять резолюцию всенародного схода, требующую от ваших депутатов немедленного принятия соответствующих законов! Кто за? Опустите руки, кто против? Никто. Принято единогласно!

Народ расходился с митинга воодушевленный. Пусть нет больше Путина, но зато есть Губернатор. Он ближе. И он к народу выходит и мнение спрашивает. Это справедливо. И мужчина видный, голос громкий, настоящий барин. Нет, слово "барин" они заменяли термином "хозяйственник", но мы-то с вами понимаем, что это эвфемизм. Вот он, оказывается, какой, "Путь Путина"! Кстати, на митинге пострадавших особо не было. Ну то есть носы расквасили, бока помяли, но не особо. И разбили всего одну витрину, в барбершопе. Видимо казаки, отлупленные владельцами заведения.

Вечером собралась чрезвычайная сессия всех муниципальных советов и заксобрания области в одном зале. Этому предшествовали крупные сделки. Удалось договориться о цене с двумя замами начальника УФСБ, с полицией и командующим на 3 процента с оборота. В Москву, к Медведеву отправили вертолетом почти всю оставшуюся валюту, обещали платить двенадцать процентов с оборота пять лет. С соседней областью, где качали нефть и газ тоже договорились по цене: тамошний губернатор не капризничал, ведь трубы шли по области Василия Петровича и их превентивно перекрыли. Командующий округом присягнул Медведеву, но опасливо - танковые корпуса склонялись перейти к Лукашенко, так как там давали намного больше. Но понимал: пока еще вся диспозиция была не ясна. Батька тратил не свои, а сечинские. Короче, вечером произошло главное: всеобщее собрание депутатов приняло одним решением целый пакет законов: объявило о суверенитете области, о конституции и всех кодексах: за основу нормативки были приняты Конституция РФ, где словосочетание "Российская Федерация" просто заменили словами N-ская область, так же слово "федеральное законодательство" было исправлено на "местное законодательство". Заодно приняли в собственность все, что числилось за Москвой, учреждения перешли под управление администрации, пенсионный фонд и соцстрах национализировались, казначейства закрывались, а областной суд был переименован в верховный. Затем утвердили гимн, флаг, герб и самораспустились, назначив внеочередные выборы конституционного совещания при Василии Петровиче. Приехал Жириновский и попросил убежища, привез тонну евро. Ему пожертвовали местный интернат, где водились неплохие мальчики, но он потребовал суворовский колледж, губернатор поднял цену в два раза, и они ударили по рукам.

Тем временем в Крыму шло бурление говна: в Симферополь прилетел какой-то наследник Романовых и провозгласил себя императором Новой Крымской Империи. Все, кто не успел прорваться через Перекоп, уплыли в Турцию на паромах. В Ялте причалил странный сухогруз с автоматами Калашникова, которые сутки напролет выдавали всем желающим. А на моторном катере приплыл в Феодосию Ефим с непонятно откуда взявшейся бригадой братвы. Их было числом двадцать, и они тоже хотели Крыма. Через Босфор чинно проходили ударные группы Шестого американского флота с авианосцами. Но самое интересное происходило в Петербурге: там потихоньку собирался Земский собор под предводительством срочно прибывшего из Ватопеда шустрого старца, доставившего инвестиции с Афона.

 

Дмитрий Запольский

ОРДЕН НЕМЕЗИДЫ

 (Пост памяти тележурналисту, политику, писателю, психоаналитику Дмитрию Николаевичу Запольскому)

Она играла в бадминтон с детства и училась в спортивной школе на чемпионку. Потом институт физической культуры, статус любовницы вице-губернатора плавно перешла в должность директора спортивной школы олимпийского резерва. А потом она переехала в город Рим и вышла замуж за друга и спонсора Берлускони - маленького пузатенького итальянца, владельца концерна, выпускавшего опоры высоковольтных передач, хозяина мишленовского ресторана и какой-то футбольной команды. Звали ее Наташа и была она хороша собой, шустра и неглупа.

У них был свой дом с чисто цыганской обстановкой, ее муж дружил с Донателлой Версаче, которая одобряла эстетику золотых орнаментов на стенах и мраморных античных новоделов повсюду. Наташе не очень нравились атласные расписные простыни, но денег у мужа было как у дурака махорки, так что можно потерпеть.

Однажды ей позвонил бывший коллега-тренер. Сказал, что проездом из Москвы и хочет обязательно увидеться. Она ничего плохого не подумала и договорилась приехать в район Сен Джованни выпить кофе неподалеку от отеля, где тот остановился. Обнялись, выпили по коктейлю, поговорили, посмеялись. И вдруг гость говорит: "Наташа, ты нужна своей стране!" "Чо?" "Ну вот настало время, мы ведь тебе помогали!"

Женщина, которой на день рождения муж дарит кольца за полташку еврокосарей, которая встречает

рождество на частном острове в Карибском море и ездит на Тесле, произнесла единственно-возможную в той ситуации тираду:

- Да пошли вы все на хрен! Какие еще нужды! Я давно гражданка Италии и мне до вас никаких дел нет! Уябывай в свою Москву и никогда мне не звони. И передай своим дятлам в погонах, что мне на них насрать!

И попросила счет у официанта. Но собеседник только улыбнулся. И достал смартфон, порылся в фотках, протянул Наташе. Она увидела свой почерк десятилетней давности. Я, Наталия Васильевна Смирнова настоящей распиской подтверждаю свое добровольное сотрудничество с органами государственной безопасности Российской Федерации, выбираю свой оперативный псевдоним "Воланова" и так далее...

- Тебе придется с нами серьезно поговорить!

- Ну и что, что я писала! Это было давно и неправда. Даже если вы это опубликуете, никто не поверит!

- А если мы опубликуем индийскую схему?

Этого Наташа не учла. Схема была нехорошая. Два года назад ее итальянский любовник-марокканец, фитнесс-коуч, предложил заработать. Он тщательно трахал ее в своей квартирке на Виа Аурелиа два раза в неделю с утра: по вторникам и четвергам и Наташа была довольна. А его любовник-индус занимался строительством электростанций. Если Наташа уговорит мужа на скидку: мол, бедная страна, голодные дети, развивающаяся демократия, то Наташе прилетит половина: индус был никаким не строителем, а посредником между индийским министром и подрядчиками ихнего госзаказа. Бюджетные деньги, выделяемые на стройку были в два раза выше рынка даже без скидок. Наташа клюнула и согласилась при условии, что ее доля улетит на офшорку, а банковский счет будет в Латвии. Она отлично знала, что если время от времени разрешать мужу есть спагетти на ужин, то он становится сентиментальным и легко согласится дать бедным индусам скидку. Так и случилось: они посмотрели в домашнем кинотеатре "Миллионера из трущоб", слуга накрыл стол, а повар выкатил тележку со спагетти. Наташин муж опасливо поглядел на нее, но та игриво поиграла плечиком с нечаянно упавшей бретелькой открытого платья. Обычно Наташа категорически запрещала спагетти, так как у супруга был панкреатит и повышенный сахар в крови. Муж выпил бутылку кьянти из подвала и был готов.

- Давай как-то сделаем добро для этих людей!

Ну и что-то такое. Я посмотрю и подумаю. Может быть в какой-то фонд денег перечислим!

Муж сыто кивал, засыпая прямо за столом. Наташа смогла. Она ведь всегда была чемпионкой. На следующий день привезла индуса, который представился меценатом и все такое, попросил скидку в 20 процентов на многомиллионный заказ, пообещав половину перечислить в какую-то армию спасения индусов-христиан. Через год контракт со скидкой дошел до совета директоров и скидка упала до десяти процентов. Наташин муж давно забыл про то, зачем подписал договор о намерениях, у него вообще память была короткая, все-таки почти 80 лет, но раз подписал, путь будет. Компании сделка с индийским концерном была выгодна в любом случае, тем более, что проект был долгим - лет на пять. И тогда Наташа получила свои первые три миллиона евро, а фитнес-коуч свой первый миллион. Ну а сколько индус получил мы все равно никогда не узнаем, да и не интересно, если честно.

Наташа была уверена, что о ее крысятничестве муж никогда не узнает. Да и сделано все чисто - фирма на подставного адвоката, у нее только электронная подпись на право снимать деньги в Латвии. Никаких проблем, все стерильно, как у доктора. А заначка пригодится. Наследница-то не только она, там еще три бывших жены, детей пятеро, внуков немеряно. В общем, денежки не лишние.

Наташе взбледнулось. Она въехала, что попала. Если муж узнает, то, возможно все уладится - в себе наша Наташа не сомневалась. А вот коррупционный скандал в прессе обвалит акции на бирже. В условиях кризиса это чревато банкротством или поглощением, компания закредитована...

Наташа попалилась в свое время на допинге. Девушка она была трудолюбивая и тщеславная, рейтинговые очки набрала быстро, вошла в олимпийскую сборную России. И на сборах в Турции врач и тренер предложили попробовать новую "технику тренировок" с ежедневным допинг-контролем. Потом она узнала, что из четырнадцати девушек согласились четверо. У нее каждую неделю брали кровь из вены в медпункте и каждый день делали уколы. говорили, что это препараты из ее сыворотки, специально приготовленные для нее. Вроде как не обнаружить их ни при каких пробах. Шел 2007 год и их готовили к Пекинской олимпиаде. Действительно, четыре девочки, которых выбрали для эксперимента стали играть энергичнее и меньше уставали на сборах. Чуть-чуть, конечно, но все-таки. Уколы делали всем: витамины какие-то, разрешенные препараты. А им, четверым, что-то из собственной крови. Профессиональные спортсмены понимают прекрасно: допинг - это не роскошь, а средство передвижения на пьедестал. И относятся с пониманием. И что все пробы - это лотерея: у одних окажется позитивный результат, у других - негативный. Пробы брали серьезно: приезжали специальные комиссары, которые знать не знали ни о каких программах, естественно. Но однажды перед комиссарами их антидопинговой лаборатории в их лагерь (отель, выкупленный у турков каким-то чеченцем) приехала целая делегация - трое мужиков и две немолодые дамы. Наташу утром сняли с тренировки и позвали к главному тренеру сборной. Там сидели приезжие. Это ее не удивило - при формировании команды на олимпиады и другие знаковые соревнования всегда были комиссии, причем не только из тренеров, но и из чиновников.

- Наталья Леонидовна, вы, скорее всего, пройдете допинг-пробы, но вы должны знать, что МЫ вложили в вас колоссальные затраты. Вы успешно тренируетесь, практически во всех спаррингах вы побеждаете с явным преимуществом. Вы понимаете, что тут не только ваша заслуга, успешная тренерская работа, но и определенная фарма...эээ...биокоррекция.

- Ну ясное дело понимаю!

Наташа не понимала только зачем это вот тут обсуждать. Да еще с пафосом. Все корректируются по фарме. В России допинг дело настолько обычное, что применяют чуть ли не районных соревнованиях по футболу.

- Пожалуйста воспринимайте все спокойнее. Меня зовут Иван Васильевич, я...

- Царь! - чуть не вырвалось у Натальи. Но она, конечно сдержала слова, но скривилась в ухмылке. "Даже имена себе выдумать не могут, дятлы!"

-... я уполномоченный Олимпийского комитета по вопросам безопасности. И как вы догадываетесь, я представляю здесь другой ведомство.

Наташа догадывалась: спортивные чиновники бывают горькими пьяницами, опухшими от водки, бывают пузатыми красномордыми дядьками, но во таких астрономических размеров жоп у них не бывает. А Иван Васильевич был человек-жопа. Представить себе его на тренировке даже по городкам было невозможно.

- Что от меня требуется?

Наташа не любила всю эту хрень, да и лет ей было уже почти тридцать, олимпиада в Пекине была последней. Она понимала, что ни золота, ни даже бронзы она не возьмет: китаянки в бадминтоне были на сто голов вперед. Но ей был важен статус участницы сборной, причем занявшей ни сотое, ни пятидесятое место, а хотя бы в первой двадцатке. Она искала спонсора. Ну не в смысле просто денег и подарков, а с административным ресурсом. Папика при власти. Просто папиков были десятки, девка она была огонь и ни разу не лохушка, но она хотела не денег и не кабриолет, она хотела УСТОЙЧИВОСТИ на ближайшие лет пять. А потом - за границу, да в элитный клуб тренером. И чтобы доить не вчерашних гангстеров и их фраеров, а вот настоящих ПАПИКОВ. Чтобы замуж взяли, холили, лелеяли, а потом - наследство. На руках носить не надо, Наташа сама кого хочешь поносит. Такая она была, не хилая. Ноги мускулистые, руки сильные, а талия - 58 см. А что сиськи второго размера, то это поправимо за мелкий прайс (спойлер: делала в Паттая, третий с плюсом размер обошелся в 6000 евро, но выглядит естественно, не как на порнохабе, да и палата была пять звезд, швы красивые, волоском, силиконовые импланты красивыыыыые, в общем все на люксе)

- От вас требуется подписка о неразглашении государственной тайны. И о сотрудничестве.

- Блядь, извините за мой французский! С кем еще сотрудничать-то! Зачем вам это все? Я профессионал. Что вы до нас долюбились? (Наташа была девушкой ПРОСТОЙ)

- Наталья Леонидовна, - сглатывая слюну от наглости потной здоровой девицы, стоявшей в центре тренерского штаба олимпийской сборной России по бадминтону в мокрой футболке и протекших о пота шортах, ежившейся от кондиционерного холода и не понимавшей, что сейчас ей не то что места в команде не будет, а даже завтра будет укольчик с ВЕЩЕСТВОМ от КОТОРОГО.... У НЕЕ ВСЕ ОТВАЛИТСЯ! На полсекунды Иван Васильевич задумался - что именно может отвалиться у этой молодухи. Но почему-то ему представилось, что это пенис. Такой длинный, объемный, с прожилками. Он вообще всех женщин представлял с фаллосами под одеждой, ну то есть не представлял в реальности, он как бы за свои 50 с гаком всяких повидал, но никогда не мог просто общаться с женским полом. Всегда либо считал баб кастратами, которых надо топтать и гнобить, либо пририсовывал им мысленно фаллос. И мечтал, что вот именно эта девка сможет войт в него, свить гнездо в его нутряной тайне и вырастить там... Кто или что там может вырасти кроме утренней длинной какахи? Человек-Жопа понимал, что в сущности ничего. И справедливо полагал всех женщин обычным говном.

- ...Наталия Леонидовна! Вот вам просто бланки. Подпишите подписку и распишите расписку. Образец прилагается. Псевдоним можете себе выбрать самостоятельно. Ну а если фантазия у вас слабовата (МЫ понимаем))), то выберете что-нибудь типа "Ракетницкая", "Сеткина", "Прыжковкина"...

Ивану Васильевичу скоро было на пенсию.Двадцать траханных лет из своих сорока пяти он посвятил себя перетраханному раз так и эдак спорту, будь он неладен! Начинал в качестве представителя какого-то траханного ДСО "Локомотив", потом сопровождал сборные по биатлону в качестве тренера в Канаду (Над ним издевались даже массажисты), потом, как корреспондент "Советского спорта" катался в Чехию на хоккей и страшно завидовал наставнику полковнику Скворцову, которого боялись спортсмены, а спортсменки не боялись, потому что знали - если вечером в отеле какого-то Калгари к Теме Скворцову заскочить на полчасик в номер в красивых чулках (у него без чулочков не стоял), то все будет расчудесно и легко. В смысле ОТЗЫВ будет правильный - морально устойчив, грамотен и стойко переносит; однажды фигуристка замужняя не пришла на олимпиаде в Ногано, так Скворцов просто не указал ее в отчете. И выкинули девку в балет на льду. Причем не солисткой, а в корде, в массовку, спилась она и вены порезала на гастролях в Мексике. Дура, что возьмешь... Но потом в Солт-Лейк-Сити мужья к нему фигуристок приводили и шли спатеньки - завтра выступление, мужчинам вредно, а девушкам - самое то!

Человек-Жопа так не умел. Он вообще мечтал съехать с темы: слишком палевным был весь этот допинг, вся эта задача ВЕРХНИХ: сделать все, как у китайцев, по крайней мере не хуже. Но не запалиться...

Наташа подписала. И вскоре забыла. Ну идиоты, что с них возьмешь. На олимпиаде заняла седьмое место в личном зачете. Получила денег немного (20 тысяч долларов) и серебристый китайский джип от спонсора федерации (спойлер: полный отстой)

И вот теперь это давнее дело эти уебки в погонах вдруг вытащили на свет божий! И реально шантажируют!

- Что вы от меня хотите, раз у вас так много аргументов?

- Наталья Леонидовна ("бля, меня так последний раз называли в русском консульстве, когда я паспорт новый получала!"), вы какие лекарства даете своему мужу каждый день?

... Наташа остолбенела. Она поняла, что ей сейчас предложат убрать своего папика. Своего такого милого макаронника, доверчивого почти восьмидесятилетнего мальчика, который хоть и жадный ограниченный козел, но гарант ее сегодняшней жизни, опора типа и вообще - статус. Она и сама не против была бы вступить в наследство и стать единственной хозяйкой виллы, но тут столько проблем! О, мама мийя!

Был душный дождливый ноябрь. Вроде не жарко, но сыро, как в подвале, где проходят трубы теплоцентрали. Воняло мусором из непоменянных контейнеров, пережаренным кофе, выхлопными газами и марокканскими специями из вытяжек арабских закусочных. И почему-то крысами. Кофейня, где они сидели была без стекол, ночью просто Рим был в своем амплуа: как стареющий тенор в провинциальной опере, которому перед очередным выходом на сцену похмельная гримерша мажет лысину черными тенями. Все равно вблизи никто смотреть не станет, а издалека вроде как густая шевелюра. Наташа не любила Рим, Париж, Лондон, Барсу и вообще все эти города, не предназначенные для житья, ее идеалом был Майами. Дом со своим пляжем, с достойными соседями и приличной атмосферой. А тут - сброд какой-то, арабы, черные, китайцы, русские. И еще с наездами на нее, давно уже не имеющую никакого отношения к ТОЙ СТРАНЕ!

- А если я сейчас наберу 113 и вызову карабинеров? Они вас арестуют и вышвырнут с полуострова, даже если у вас дипломатические паспорта!

- Наталья Леонидовна, дорогая! Вы не позвоните никуда, вы же умная успешная женщина. Ну и нас никто никуда не вышвырнет, мы такие же граждане Италии, как и вы. Ну и напоследок: даже если вы захотите записать наш разговор или позвонить, это технически не возможно, здесь сейчас нет сотовой сети.

Наташа глянула на свой айфон, в правом верхнем углу экрана были три точки. Агенты не врали.

- Я не буду травить мужа, вы охуели! Я вам не собираюсь помогать, вы все любители! Концы прятать не умеете, мельдоний, полоний, новичок! Вы профессиональные лохи! Если хотите денег, так и скажите - поторгуемся. Тысяч 100 заплачу, если гарантируете, что вся это трихомундия с вашими бумажками исчезнет раз и навсегда. И вот еще: если не согласитесь сейчас на 100 тысяч, завтра предложу 50. А послезавтра...

- Вы не спешите, подумайте спокойно! Никто не собирается никого травить, никаких покушений, никаких следов. И никакого вреда вашему мужу не будет. А вам будет большая польза! Позвольте откланяться, мы вам позвоним на днях.

И не дожидаясь ответа, они пошли на улицу: безликие спины в потоке прохожих.

Наташа заказала абсент и хлопнула сразу четыре шота, вышла на Виа и поплелась в паркинг. Настроение было мерзким, посоветоваться было не с кем и все это напоминало какой-то тревожный сериал. Ее колбасило. Весь ее мир, тщательно выстроенный досточка к досточке, камень к камешку, такой прочный и надежный за полчаса вдруг оказался под угрозой разрушения. Даже не под угрозой, он РУХНУЛ. В фундаменте был маленький гнилой кирпичик, он рассыпался в труху и его надо чем-то заменить. Но чем? У нее был знакомый генерал в итальянской внешней разведке Agenzia Informazioni e Sicurezza Esterna, но там прямое подчинение премьер-министру и Сильвио доложат через день, да и вообще, в Италии все становится известно всем через день. И молчат только те, кто в доле, остальные треплются на каждом углу. "Влипла - трендец!", - думала Наташа сквозь горький абсентовый привкус, поднимающийся из живота в затылок, затягивающий вуалью роговицу и наполняющий мозг ватой. Тесла везла ее домой. Ей было скорее гнусно, чем грустно.

Наташа была тревожным человеком. Ей все время хотелось отвлечься от реальности, забыться, засунуть свою тревогу под крыло, как лебедь голову прячет: чтобы хоть на несколько минут, часов, а еще лучше - дней остановить эту машинерию в голове, когда снизу - гвозди, которые втыкаются в ступни, а сверху - гири, вдавливающие в гвозди. И можно было бы как-то на цыпочках, на пальчиках скользить по гвоздям, но слишком невыносим чугунный груз на плечах. Старенький американец, ее психоаналитик с привычным для людей его профессии именем Джереми, купивший зачем-то дом в римском предместье, говорил ей про влечения к любви и смерти и про супер-эго, про травмы из детства, которые вытеснены, но Наташе от этого становилось еще тревожнее. После сессии на кушетке у Иеремии она глушила свою внутреннюю неприкаянность сексом и алкоголем. Ночью Наташа пила сладкие липкие итальянские ликеры из высокой треугольной рюмки, без этого она просто не могла заснуть. И после той встречи с резидентами СВР (или ГРУ? Или ФСБ? Черт их поймет!) Наташу перестал брать даже алкоголь. И совсем не хотелось утром ехать к любовнику-марроканцу, с которым тревога всегда уходила в дальний угол бытия, как улитка в свою раковину: вроде есть, все на месте, все как всегда, но вроде можно ее не замечать минимум два часа, заполненные запахами мужчины и себя настоящей, властной и жидкой, безвольно следующей по тоннелю, где не видно света в конце, но все время вспыхивают молнии. И после них в реальности остаются на какое-то время ослепительные блики, как будто ночью тебе прямо в лицо сумасшедший фотограф выстрелил белым огнем своей фотовспышки. И пока он делает тебе массаж ступней, ощущать себя в море, где сотни осколков страсти - маленьких солнечных зайчиков нежно трутся внутри живота, касаясь пушистыми хвостиками диафрагмы.

Но теперь Наташе не хотелось и секса. Она поняла, что сходит с ума, ей было не просто тревожно, а по-настоящему страшно: такого раньше не происходило. Что делать? Что они хотят? Убить ее руками мужа? Зачем? А если не убить, то зачем? Чем мог их заинтересовать итальянский миллионер (его доля в концерне немного не дотягивала до миллиарда, кризис подкосил), успешный промышленник, не связанный с разведками, секретами, государственными интересами, властью, всякими совсем мутными делами? А если тут что-то касается Берлускони? Но он же друг Путина, там у них все вась-вась! Как-то повлиять на итальянскую политику? Но какой смысл - правительства меняются как перчатки, все крутится в карусели со времен дуче, где вообще все, кроме модных дел, кьянти и пиццы происходит через задницу, как в немецком порно на пятой минуте просмотра!

Наташа впала в мысленный анабиоз: ее размазало по полу и чугун супер-эго соприкоснулся с гвоздями: она превратилась в лепешку сырого теста, в пиццевый блин, она исчезла.

Муж у Наташи был на ремоут-контроле. В смысле она могла легко управлять им, нет, не приказами или просьбами, уговорами или чем-то вербальным. Просто он зависел от еды и расписания. Например, кофе. Если Наташа наливала ему с утра с кофеином, он к обеду был уже уставший, как плесневелый апельсин, а если дело было весной и на обед была баранина, то он всю ночь не спал, ворочаясь с боку на бок, кряхтя и пукая. Наташа могла сказать, что он ей спать мешает и тогда вечером следующего дня она получала подарочек: колечко, сережки, цепочку или браслет. Ему было очень обидно понимать, что он не управляет своим газообразованием. Если на воскресный ланч был zuppa di pesce с каракатицами, белое Пассито и десерт, муж слегка в полудреме читал колумнистов в Corriere della Sera и постепенно оживляясь, начинал играть бровями, намекая на минет. Наташа знала, что в течение получаса после этого она может попросить что угодно: новый кабриолет, поменять старые кожаные кресла в самолете, выкинуть дебильную статую в ванной, отправить сестре из Пскова 25 тысяч евро на жизнь или просто новую сумочку от Fendi. Просить можно было все и всегда, муж ласково соглашался, но никогда не выполнял обещаний. Нет, у Наташи, конечно, была кредитка с лимитом в десятку, но расходы муж контролировал: раз в месяц аккаунтер представлял ему отчет наташиных расходов: десять листов с текстом, распечатанных двадцатым кеглем. И за каждую сотню евро нужно было отчитываться! Лимит наличных вообще был смехотворный - штука в неделю, но так было прописано в брачном контракте. Единственное исключение - беременность и рождение ребенка, тогда будущему наследнику отходило 25 процентов. Но муж был бесплоден. Двадцать лет назад по настоянию какой-то бывшей жены прошел лекарственную стерилизацию, она не любила презервативы.

"Чем он мог их заинтересовать?! Они хотят захватить фирму? Но как? Там же еще партнеры, там акционеры, там семья, это стратегический для Европы проект - итальянские опоры ЛЭП стоят почти во всех странах ЕС!"

Наташа всю сознательную жизнь ощущала себя орудием в чьих-то руках, инструментом для получения результата. От юности до зрелости ее кто-то использовал. И вот, когда, казалось бы, использовать начала она, все вернулось. Но где-то рядом, а тумане бытия был какой-то тайный проход, какая-то искорка надежды, что все обойдется. Она хотела спать сутками напролет, каждый миг реальности пугал ее и вдавливал обратно в небыль, в хрупкую, но все же хоть какую-то скорлупу сновидений. На третий день Наташа позвонила единственному человеку, которому могла хоть чуточку доверять - своему психоаналитику. "Мне нужно поговорить с вами, Джерими! Кажется, у меня проблемы!"

Мы нуждаемся в исповеди: одни идут в бар, другие в церковь, третьи к психотерапевтам. Ну есть еще подруги, но это чревато проблемами. Наташа не верила ни в бога, ни в черта, ни в приметы или гороскопы. Подруг у нее не было. Оставался один человек, которому можно было что-то сказать о мерзкой тайне, которая убивала ее жизнь. И она рассказала.

Джерими принимал пациентов в своем кабинете, где стоял простой стол, два стула и диван. На окнах висели плотные фиолетовые шторы, на стене висела дешевая репродукция Моны Лизы. Там всегда пахло пылью и кошкой. Психоаналитик был пожилым очкариком в неизменной черной ермолке, с фрейдовской бородой, кривыми зубами и в велюровом пиджаке не по размеру, смотревшимся на нем, как кожура на зрелой маракуйе. Он и сам был похож на шарпея: когда он задавал вопрос или что-то говорил, двигались только морщины и борода, а глаза и рот оставались безучастны. Наташа протянула ему конвертик с деньгами (Джерими брал за сессию 400 евро) и прилегла на диван. Говорила она долго, рассказав ему все: и про индийскую авантюру, и про расписку, и про агентов. Он не перебивал и не вставлял свои обычные реплики. Когда время подошло к концу, Джерими неожиданно протянул ей обратно конверт с одной фразой, написанной кривым карандашным почерком: "Завтра в 11 в баре на крыше La Rinascente, не берите с собой мобильник, я буду возле стойки, ничего не говорите и следуйте за мной!"

Утром она отправилась на это странное свидание. Психоаналитика она узнала не сразу: он был со спутницей: худощавой блондинкой в темных очках. Ей было за сорок, но Наташа сразу оценила великолепную форму: дама была из спортсменок, одета со вкусом и пружиниста. Джерими, вынутый из своего пиджака-кожуры и пыльного пространства кабинета оказался совсем иным - Наташа впервые увидела его взгляд. Без очков и еромлоки, одетый в спортивную куртку и лыжную шапочку, он был похож не на кантора в синагоге, а скорее на программиста или дизайнера: "Как прикольно!, - подумала Наташа, - он же живой! Да и лет ему всего 60-65, а казалось вообще он из библии материализовался"

Джерими сделал знак глазами, блондинка кивнула Наташе как старинной знакомой и они пошли к лифту. Молча спустились на парковку. Пара направилась к неприметному серому Ниссану. Они сели спереди, Наташа на заднее сиденье. "Мне жаль терять хорошую пациентку, но это неизбежно, наш контракт прекращается, - нарушил молчание психоаналитик, - это Мария, познакомьтесь! Можно сказать, что она мой ассистент, а можно сказать наоборот!" Наташа попыталась приветливо ответить, но поймала себя на том, что просто мычит: "Мнннммм...." И осеклась, сглотнув полный рот невесть откуда взявшейся слюны. Джерими сказал последнюю фразу по-русски. Чисто. С классическим ленинградским выговором. А не на своем обычном английском с едва уловимым еврейским акцентом.

Они ехали по суперстраде на север. Джерими продолжал, не оборачиваясь к Наташе:

Как вы догадались, я родился в том же городе, что и вы - в Ленинграде. В 1950 году. Мой отец был военным доктором, полковником, он умер в пятьдесят втором во время пыток на Литейном, 4. Следователь МГБ хотел получить признание в том, что он врач-вредитель, но папино сердце не выдержало. Еремия - это его имя, на самом деле родители назвали меня Вилен, в честь Ленина. Вилен Коганов. Мама умерла почти сразу после смерти Сталина, я вырос в детдоме и в шестнадцать лет поступил в Нахимовское училище. Мне повезло - отца в 1962 реабилитировали, я считался сыном фронтовика, меня приняли. Потом во время учебной практики я утонул. Да, упал за борт во время швартовки в Клайпеде. Я долго готовился к этому: сделал куклу из клеенчатых мешков, положил туда камни, чтобы она пошла на дно, но не сразу. Одел ее в курсантскую форму... Спрятал ее в якорном ящике, подложил деревянный брусок под цепь рулевой машинки, чтобы заклинить ее, создать видимость аварии и выпрыгнул вместе с куклой, когда началась паника на борту. Ну а дальше было просто дело техники: я был спортивный паренек, продержался под водой с самодельной трубкой полчаса и потом, когда поиски прекратились, подплыл к большой яхте, стоявшей на рейде. Забрался в носовой рундук с веревками и пролежал там почти трое суток, пока яхта не пришла в Гамбург. Я закончил медицинскую кафедру в Вене, потом университет в Нью-Йорке, стал успешным психиатром. Но потом произошла одна встреча: отец моей жены был моим пациентом. И он тоже был нашим с вами земляком. Я думаю, Мария сама вам расскажет...

- Да, я расскажу. Я руководитель того, что мы между собой называем Орден Немезиды. Мы - мстители. Не разведка (хотя у нас есть своя разведка), не боевики, не террористы и даже не политическая группа. Мы просто мешаем русским спецслужбам захватывать мир и Европу в частности. Да, типа спасаем человечество. Именно тем, что помогаем таким дурочкам как вы!

"Дурочку" Наташа проглотила, не поморщившись.

- Но за вами кто-то стоит? Вы на кого-то работаете?

-Нет, дорогуша! За нами нет никого. Мы просто бойцы настоящего невидимого фронта. И у нас есть, чем противостоять нашему противнику. Мы никогда не показываемся никому, никогда не прибегаем ни к каким активным действиям сами, мы просто выслеживаем врага и обращаем его зло против него. Мой отец был убит в 2010 году, его отравили радиоактивными изотопами русские агенты. Он не согласился пускать людей из московской мафии в свой химический бизнес, крупный, Наташа, бизнес! Очень крупный!

Наташа услышала интонацию блондинки и ее щекотнуло одно смутное воспоминание: а ведь она слышала что-то про невероятное наследство президента итальянской компании из химфармы с русскими корнями, умершего от внезапной болезни. И про какое-то слияние не то с Роше, не то с Пфайзером. Это были не жалкие 900 с хвостиком миллионов ее мужа, это были десятки ярдов!

- У нас нет тормозов. У нас есть цель - собрать как можно больше людей, которые нас понимают. Причем только тех, кто прошли сами через прямые угрозы. И уничтожить как можно больше врагов! Мы можем договориться: вы помогаете нам, мы спасаем вас и вашего старого мудака. Но при этом вы делаете только то, что мы вам говорим!

- Подписку придется давать? - скривилась Наташа в улыбочной судороге губ, - псевдоним, явки, пароли?

Джерими, молча слушавший разговор, нажал на тормоз.

У Наташи началась паническая атака. Попыталась закричать от страха и омерзения, сначала блевануть, потом выгнуться назад и завыть отчаянно, ревом, как младенец: из живота вверх разлилась боль, как будто ее опустили в котел с кипящим маслом из которого уже бесполезно выпрыгивать: тело сварилось, сгорело. Сердце остановилось, судорожным кляпом заткнуло рот. Наташа поняла, что умерла. И только увесистая пощечина Марии, выгнувшейся с переднего сидения, включила слезы. Как-то сразу постаревшая, сжамканная, как раздавленная виноградина, Наташа включила сознание. Икая и утирая жидкие сопли, хлынувшие из ноздрей, она выдавила: "Говорите, что надо. Сделаю. Хочу жить!"

Джерими кивнул. Мария порылась в бардачке машины и протянула пачку салфеток, Наташа рефлекторно сжалась: она была готова к побоям, как зверушка в цирке. В глазах была муть, как в несфокусированном бинокле. И все виделось наоборот: близкое - запредельно, дальнее - внутри, в ней, в ее границах, которых, по сути, у нее никогда не было. И она молча вцепилась собой в звучащий где-то рядом монотонный голос психиатра:

- Вы можете спросить: почему мы в Италии, а не в другой стране? Это просто: нам так удобно. Мы покупаем возможность работать спокойно и неторопливо через сицилианцев. Вы сами прекрасно понимаете, что Италия - не самая законопослушная страна. Конечно, в Румынии еще проще, но это совсем неподходящая площадка, - на этих словах Джереми хихикнул и высунул язык. Наташа вдруг поняла, что никогда не слышала его смеха. В этом было что-то адское. Так мог усмехаться гид Вергилий, подталкивая своего клиента к очередному кругу. Или официант в китайском ресторане, пролив соевый соус на белую юбку посетительницы.

- Мы не связаны с разведками, но у нас много агентов и перебежчиков. Разных. Нас невозможно уничтожить, мы как и все тайные общества в современном мире работаем по горизонтали. И лучше вам не знать, сколько нас. И в России, и в Украине, и в Грузии. И в Европе, Израиле, Штатах. Мы действительно Орден. Нет, не вспоминайте про иллюминатов или подобные исторические байки. Мы не мистики, а практики. Ваша ситуация вызвала у нас беспокойство, потому что вы - кабанчик. Знаете, как в деревне фермер выращивает поросенка, выкармливает, смотрит на него в предвкушении, терпит, чтобы разжирел, закабанел. И - вжик ножом в свиное сердце. Задок на ветчину, шею на колбаски, корейку - в коптилку. А кровь - в канализацию. Так вот, Наталья, вы - не корова, которую можно доить и из молока делать творог и сыр. Вы - свинья, которую вырастили на убой. А если еще точнее, то вы вырастили себя сами.

- Джерими, я понимаю, умоляю вас! Простите! Простите меня!!!

- Без соплей, уважаемая! Вы на самом деле ничего не понимаете и вряд ли когда-нибудь поймете. Но это и не нужно. Вы должны сейчас собраться и ждать звонка от ваших заказчиков. Им нужно, чтобы ваш муж не умер, а потерял рассудок и волю. Они потребуют от вас в течение недели давать ему очень мощный препарат: нейропластификатор. Это не яд, это одно из самых сильных психоактивных веществ, которое не выявляется ни при каких анализах. Точнее оно даже не существует в природе: это тринарный психотик: он существует в трех веществах, которые смешиваются в организме. Человек не сходит с ума в привычном смысле этого слова, но он становится текучим, как моцарелла в печи: все, что он услышит от окружающих в течении нескольких дней станет его убеждением и решением. Вам предложат убедить мужа изменить политику: контрольный пакет концерна должен быть раздроблен уже сейчас, вы получите свою долю, причем очень большую, но самая крупная европейская компания, производящая конструкции для ЛЭП фактически перейдет под контроль люксембургской фирмы, принадлежащей друзьям Путина. За этим стоит Сечин и его спецслужба - Шестое управление. Слышали про такое? Нет? Ну и хорошо!

- Но что мне делать? Если они действительно дадут мне таблетки и потребуют их давать мужу? Не слушаться их?

- Слушаться, потому что иначе они убьют и вас, и его. Не пулей, не ножом. Просто другим ядом, который никто и никогда не обнаружит. Я даже думаю, что вы оба очень быстро умрете от рака. У вас будет поражена кровь, а у него печень. А может наоборот. - Джерими снова адски хихикнул. Наташу трясло от холода, паника снова захватывала ее, как зловещий хищный цветок глотает прилипшую к сладкой капельке нектара муху.

Они ехали достаточно долго, часа два, пока Джерими не свернул налево, в сторону озера Браччано. Узкая подраздолбанная дорога закончилась на берегу ядовито-оранжевой табличкой "PRIVATO". Машина стояла перед подъемными воротами в гараж частного дома. Даже не виллы, а именно серого невзрачного домика, построенного скромно, в непривычном скандинавском минимализме, но окруженного кипарисами и разноцветными бугенвиллиями. Бурые ворота поползли вверх, как занавес, они въехали в темное нутро гаражного склепа и Джерими заглушил машину. "Пойдем", - сказала Мария и открыла дверь. Дом был как дом. Ничего особенного. Не богатый, не скромный, никакой. Но от вида человека, вышедшего в гостиную встретить гостей у Наташи снова стали ватнуть ноги: она узнала в пожилом лысом толстожопике Ивана Васильевича, подсунувшего ей много лет назад ту самую расписку о сотрудничестве с "компетентными органами".

- Ну вот и встретились, Наталья Леонидовна, - не ожидали ведь, да? А это я. Ну не совсем тот, которого вы знали. Меня зовут немного иначе и я больше не служу в ведомстве господина Мутко и даже в ФСБ. Тот Иван Васильевич кремирован и урна с прахом покоится на Серафимовском кладбище в нашем родном городе. Автокатастрофа, знаете ли. Бывает такое. Труп стоил дорого, но в России можно много купить, если у вас есть деньги. И вы слышали о том, что пластические операции научились делать даже мертвым? Воск под кожу, смолы всякие, маски на три-де принтерах печатаются... Все опознают, даже родные. Короче, не пугайтесь, тут все по-честному. У нас так принято - мы все восставшие из мертвых, кроме Марии, правда?

Мария улыбнулась, Джерими хихикнул, Наташа взяла себя в руки, распрямилась и смотрела на человека-жопу немигающими глазами. Бывший Иван Васильевич продолжил:

- Я хотел вам предложить сделку. Выход. Вам нужно перейти к нам. И вас привезли сюда, чтобы показать, что это сложно, но не страшно. Вам ведь следует выжить, правда? И шансов у вас немного. Мы выведем вас из игры, но только при одном условии: вы вступаете в орден. Сечинский спецназ уничтожит вас после того, как ваш муж под воздействием препаратов подпишет контракт. Вы приговорены. И выхода только два - действительно смерть или...

- Я согласна на все, - спокойно сказала Наташа. Тревога вдруг оставила ее. В голове лопнула какая-то связь между верхом и низом, между адом и небом, которая была перетянута, как изношенная жилка ракетки на станке у неопытного стрингера. И она поняла, что этой жилкой была она сама. Она всю жизнь искала своей гибели; думая наивно, что выбирается наверх, она погружалась в толщу жидкой глины бытия, пытаясь ощутить пальцами ног твердое ядро. Но именно там, в сером домике на берегу итальянского озера с высокими берегами, засеянными красными квадратными цветами черепичных крыш, Наташа поняла, что искала всю жизнь Логос, смысл, выход из экзистенциональной пещеры на свет. Между бездной внутри себя и звездным небом над головой, она обнаружила комочек смысла и это была она сама.

- Ну что, - Джерими стоял рядом и смотрел ей в глаза. - Терапия закончена окончательно? Ты родилась?

- Как видите, да, - улыбнулась вдруг Наташа. И подумала: "Интересно, а я увижу свой труп после того, как в него вошьют 3д маску? Нет, не увижу. Да и зачем?"

Наташа действительно погибла в автокатастрофе через месяц в Швейцарии, когда ее Тесла сорвалась с горного серпантина на мокрой зимней дороге, пролетела шестьсот метров с обрыва и сгорела почти дотла. Полиция Сербии, правда, возбудила расследование по поводу пропажи из морга маленького города тела сорокалетней женщины-румынки, но вскоре закрыла дело, то ли тело нашлось, то ли просто кто-то получил приличную взятку.

Известный итальянский концерн, производящий опоры для ЛЭП, после кончины основателя остался в руках наследников, бесконечно ссорящихся между собой и поэтому не способных договориться о продаже контрольного пакета. Судя по сообщениям в газетах, конфликт затяжной и в ближайшие 10 лет сделки будут блокированы. В Тибре выловили тела двух итальянцев российского происхождения, упавших с моста: смерть наступила от естественных причин, скорее всего от одновременной остановки сердца. Писали, что так подействовало на них лунное затмение и только какой-то интернет-листок опубликовал заметку о том, что этих двоих часто видели в кафе напротив русского посольства. Ну мало ли что напишут.

Да, еще одна неприятность. В фитнес клубе нашли тело молодого тренера. Он умер от внезапного инсульта. Вскрытие показало, что это вполне естественная причина: оторвался тромб. Из-за многочисленных скандалов в российской и зарубежной печати отменилось назначение генерала Феоктистова главой службы собственной безопасности ФСБ. Говорят, впал у Сечина в немилость, такое бывает...