Г. В. Галкина
ЖИЗНЬ ГЕРМАНЦЕВА

Все совпадения случайны, все персонажи выдуманы.

Рассказ свободного и вольного человека.

 1. ПРО «ЭХО», ИЛИ КАК ОНО ВОШЛО В СКАНДАЛЬНУЮ СПЕЦУХУ «МОСТ»

Заканчивался 2014 год. «Эхо» - прогрессивную радиостанцию, созданную в 1990, и успешно прошедшую два путча - в 1991 и в 1993 году, её Главреда, несменяемого с 1996 года, трясло словно во время землетрясения — росло давление со стороны Администрации Президента РФ и акционеров. Первые грозили закрыть частоты в регионах и долями акций в «Газпром Медиа», вторые — разобраться со святая святых - дивидендами. В результате всё сводилось к тому, что уже в ближайшее время «эховцы» могли быть изгнаны из офиса на Новом Арбате в «златоглавой» и потерять в феврале 2015 «частоту» в Питере. Как выйти из сложившейся ситуации Главред не знал. Что только он не делал - и заносил вискарик ЛПР, заигрывая с АПешкой, и сына Лёни Крабченко приютил. Но не помогало ничего.

Наступил Новый год. Коллектив «Эхо» его отметил без особой радости. Даже в пахнущем мандаринами и шампанском офисе висело напряжение. Все уже знали, что 28 февраля 2015 года забирают «Эхо Петербурга», но что делать никто не знал.

Январь 2015 прошёл под знаком Шарли, и Главреду, и Хорошилову посыпались реальные угрозы, да такие, что сам Германцев воскликнул: «Охрану им, охрану!». Лескин тоже настаивал, да так агрессивно, что «Эхо» эхом отдавалось в Кремле!

Наступил февраль, но ситуация в лучшую сторону так и не изменилась. Дни летели незаметно, как казалось, приближая кончину «самой демократичной радиостанции» России. Становилось всё горячее и горячее, начинало пахнуть жаренным, нет, скорее даже, палённым. И тут, вдруг, неожиданно для «эховцев» предложение «оттуда»: Должен исчезнуть известный человек, «лидер оппозиции». Если вы в деле, то договоримся? Кто именно и куда должен был исчезнуть не объявлялось.

Главред, выпив вискарика, не смог отказать — на кон была поставлена судьба радиостанции, её журналистов. Это был шанс для «эховцев» выжить.

Основой сделки должен стать «прогон прямого эфира», который следовало предварительно записать, не раскрывая карт основному действующему лицу - «жертве», как выяснилось в дальнейшем, Ефиму Германцеву. Ефим не должен был даже догадываться о происходящей вокруг него «суете».

Главред, долгое время знавший Германцева, был поставлен в крайне омерзительное положение, но счёл нужным исходить из интересов радиостанции, убеждая себя в том, что если суждено Ефиму исчезнуть, то он и так исчезнет; а мы должны выжить – иначе ни вискарика, ни сигар, ни голубого моря. Раз сказали «да», то надо идти до конца, а мораль кому она нужна в наше нелёгкое время? Теперь он должен был решить, как «провернуть» этот акт большого спектакля.

Несколько дней мучительных поисков решения, привели его к мысли привязать «прямой эфир» к намеченному на 1 марта 2015 года Маршу. Вопрос о выборе соведущих практически не стоял, так как в «Эхо» работали «свои», да и ко всему прочему, ему неожиданно позвонил Ренат Валулин - муж Ксении Лапиной и, одновременно на тот момент, руководитель радио «Свобода». Ренат, как ни странно, был в курсе проблемы, и сделал предложение, от которого нельзя было отказаться: Ксения могла бы всё сделать «как надо», но при условии, что она уедет туда, где у него Рената бизнес. Ксения должна быть рядом с ним - такое условие! На место соведущего Ксении Валулин предложил Виталика, который должен был после программы стать главредом радиостанции в Питере. Там у Виталика мощная крыша, да и кто посмеет его тронуть? Никто! Предложение Рената позволяло Главреду разделить ответственность за реализацию возложенной на него задачи, поэтому он быстро согласился, решив провернуть авантюру до 20 февраля 2015 года. Решено – сделано!

Наступил день Х. Сетку вещания сверстали так, что перед интервью с Германцевым шло интервью с Никитой Балык, находившимся в опале; а после Германцева - интервью с гражданином США Пахоменко.

Запись «прямого эфира» прошла успешно. Питер достался Виталику, Ксения уехала на моря. Главред, отдохнув недолго на берегу тёплого моря, вернулся обратно в столицу продолжать информировать население о происходящих в стране и мире событиях и продвигать рекомендованную радиостанции линию. Радиостанция была спасена.

2. УЖИН С ПРЕЗИДЕНТОМ, ИЛИ БЫВШИХ НЕ БЫВАЕТ

После ночи жарких и изнурительных переговоров со своим учеником и преемником Лёшей Бескоровайным, которые так и ничем не закончились, Ванга российской «оппозиции» - Германцев, решил лететь за гарантиями к человеку которого мягко говоря, не очень-то уважал, и даже в одной из своих публикаций назвал братом - близнецом номинального хозяина Кремля — Симошвилли. Но обо всём по порядку.

Накануне намеченного государственного переворота в квартире, расположенной в рабочем районе Москвы рядом с НПЗ «Капотня» состоялась встреча Ефима Германцева и Алексея Бескоровайного – публичных игроков, управляемых «большим братом». Квартира формально принадлежащей Лёше, в ней он появлялся временами, крайне редко. Сами же переговоры были секретны, потому что для сторонников и соратников Бескоровайный отбывал административный арест в Спецприёмнике № 2. В квартире «переговорщикам» было не уютно – с улицы через форточку в неё проникали неприятные запахи гари и смога. Посторонние звуки за стенкой также отвлекали и не давали работать: в «брежневке», как и в «хрущевке», звукоизоляции практически не было, иногда, образно говоря, даже можно было услышать, как в соседской квартире бегают тараканы. В результате «переговорщики» не только не достигли консенсуса, но и пришли к решению о необходимости предоставления им гарантий со стороны американской элиты – Мы рискуем жизнью, а если всё пойдёт не так, то нас забудут на следующий день. Пусть дают гарантии. Последние можно было получить от «брата близнеца номинального хозяина Кремля» - Михо Симошвилли. Михо, как и Германцев, был знаком с элитой Запада, но имел прямой контакт с тем, кого уже, за год до «выборов», фактически назначили Хозяином Белого Дома. Окончательное решение лететь в украинский «Фермонт» для встречи с Симошвилли было принято под утро, когда и Германцеву, и Бескоравайному страшно хотелось спать.

Руководство российской «оппозицией» дело хоть и не пыльное, но хлопотное – здесь у каждого своё мнение, нередко, ничем не обоснованное и весьма наивное. Стремление к реваншизму немногих не только путает все карты и создаёт напряжение в отношениях с Кремлём, но и всякий раз заставляет выходить из тени, улаживая ситуацию и исправляя чужие ошибки. Надоело Германцеву такое лидерство, ему хотелось свободы, о чём он неоднократно говорил Анатолию Чубову – смотрящему за страной, и тот сочувственно кивал головой, мол подожди Ефим, придёт и твоё время.

Примерно в пять вечера, после сна в загородном доме, Германцев заехал в Спецприёмник №2, сфотографировался с «сидельцем», с которым расстался утром, пообщался с «нужными людьми» и отправился на эфир уже известной нам и популярной среди российской оппозиции радиостанции, которую он, почему-то, недолюбливал. 

Эфир прошёл быстро, и Германцев, не заходя в гостевую, поехал в Шереметьево, чтобы успеть на киевский рейс. В самолёте он заснул. Три часа пролетели мгновенно. В Борисполе его встретили и отвезли в «Фермонт» на встречу с Президентом и бывшим партнёром по бизнесу Михо Симошвилли: оружейной темой они занимались долго, она их и сблизила, и подружила, и связала «круговой порукой». Поселившись в номере отеля, который принадлежал, будущему хозяину Белого Дома, Германцев спустился в шикарный ресторан где и была запланирована встреча с Михо. Увидев Германцева, Михо расплылся в улыбке: Ефим, сколько лет, сколько зим, … Ефим тоже был рад встрече, и крепко пожал руку Симошвилли.

Однако, ужин, на его удивление, оказался долгим и нервным: вино «застревало» в воспалённом горле, а ему открыто предлагались условия сдачи и ухода с «оппозиционного поля»; сдача ключей финансирования «оппозиции» и ещё много что, ему казались вообще неприемлемыми. Было ощущение, что его выбрасывают из «большой игры». И это делают те, кто уже завтра начнёт управлять «Страной свободы».

Пытаясь сменить тему неприятного для него разговора, Германцев тихо сказал: «Путин живёт по понятиям, и его, как бывшее должностное лицо, вряд ли посадят надолго». Зачем он сказал эти слова он и сам не знал, он лишь всем своим нутром чувствовал то, что сейчас не время уходить в тень, всё только начинается. Он также понимал и то, что Михо совсем не прост, и вполне может играть на два, а то и на три лагеря. Он боялся за свою жизнь, так как прекрасно помнил и знал что, как и почему произошло в Питере в октябре 1998 года, в доме на канале Грибоедова. Там убили Галину Войтову, убили те, кто тесно связан с питерским Портом и его хозяином. Ведь именно хозяин Питера стоял у истоков «Бригады», которая стала формально руководить и РФ. Сегодня он теневой Хозяин страны, опирающийся на спецов - куратора, нынешнего коллективного ВВП.

Германцев напряжённо ждал ответ собеседника, и тот последовал, спустя некоторое время: «Фима, ты больше должен опасаться отравы в бокале с красным вином, который ты держишь в руке, чем его ареста». Переговоры явно шли в тупик, поэтому Симошвилли пришлось применить препарат.

Через пять дней Германцев очнулся в другой стране. Он не понимал где находится. Голова гудела. Тело болело и не слушалось. Оно было, как будто, чужое, не своё. Пальцы неожиданно нащупали, явно подложенный пульт от телевизора. Включив ТВ он узнал, что «убит и похоронен». Ефим сначала расстроился, но быстро отошёл, поняв, что его уход был щедро вознаграждён «деньгами оппозиции». Так у Ефима Германцева началась уже новая жизнь, со своими «плюсами» и «минусами», но с огромными возможностями, которых ранее не было. Тройственная комиссия, консультантом которой он являлся, его полностью взяла под свою опеку и защиту.

3. ДУБЛЁР

Толя Курочкин, как близкий родственник, похож на Ефима Германцева как две капли воды: и по росту, и по стати, и по походке, и манере говорить, их было почти не отличить. Именно его ему предстояло сыграть в следующие «трагические» для российской демократии дни.

Он приехал в шикарную загородную виллу накануне громких и важных событий, которые будут будоражить многие горячие головы в течении всего следующего десятилетия. Красота и великолепие дома его, не привыкшего к роскоши и излишествам, сразу же поразили. Он очутился в другом мире. Вот живут-то, удивлялся он. Зачем ему все эти канделябры? – задавался Толя вопросами, вживаясь в образ Германцева.

Ночь прошла спокойно, так как вечером он принял тёплый душ, окунулся в бассейн, вкусно покушал, посмотрел зарубежный триллер, прочёл главу любимой книги Дарьи Донцовой, и заснул сладким сном праведника.

Наступило утро. Приняв душ и выпив кофе с блинчиками, Толя к полудню вышел на улицу, в ожидании «личного водителя» Димы немного прошёлся по тротуарной плитке, скорее всего привезённой откуда-нибудь из центра собянинской столицы, после очередной переукладки, а когда тот подъехал, по-хозяйски сел во внедорожник. Они поехали в Москву, в район монастырей и подворий с фонтанами и старинными уютными улочками, в шикарный пентхауз, для того, чтобы его увидел консьерж дома, и сосед, с которым дружил его близкий родственник. 

Ближе к трём дня Толя поднялся в квартиру Ефима, и немного побыв там, вышел из парадной, оставив ключи консьержу. Дела у него были намечены лишь на вечер, поэтому он решил прогуляться по старой Москве, подышать воздухом, чтобы организм смог выдержать действие препарата, который ему дадут через несколько часов. Примерно в шесть-семь вечера, Толя вернулся, забрал ключи у консьержа Холина и поднялся на последний этаж элитной квартиры с тренажёрным залом, посмотреть на Кремль.

В восемь часов вечера в пентхаус приехала приятная на вид девушка — гримёр. Сняв свою белую шубку, она стала «лепить» из Толи родного ему человека — Ефима Германцева. Так как Толя был сильно похож на Ефима, девушка особо не заморачивалась, и, вскоре, они вышли из дома и последовали в Центр Москвы, в офис «Дилогия». Там и началось главное.

В самому началу «прогона прямого эфира» с Германцевым на популярной «оппозиционной» радиостанции России, в офис «Дилогия» подъехал элитный кардиолог Миша Культер. Врач дождался середины эфира и дал Толе первую дозу препарата. После того как Толя принял вещество, они направились к выходу из уютного помещения.

Через несколько минут Толя стал засыпать. Нет, это был совсем не тот сон, о котором вы подумали, он как будто уходил в себя, «проваливался» в преисподнюю, но затем «возвращался» в трезвом уме и памяти. Но те 5 минут, ближе к часу ночи, он помнил хорошо: он с девушкой-гримёром идёт на Москворецкий мост, потом обездвиженный падает, на его лицо ложиться силиконовая маска. И опять провал в преисподнюю.

Под контролем элитного анестезиолога и друга Ефима, Толя пришёл в себя поздним вечером 25 февраля, и через несколько минут узнал, что этой ночью на Большом Москворецком мосту был убит известный политик, красавец и большой любитель женщин Ефим Германцев. Именно тогда он понял, участником какого кино-шоу он стал. Но и это ещё не всё - ему предстояло ещё сходить на «похороны» Ефима, на НТВ с рассказом о близком человеке, ну а затем уехать в тихий городок, в дом, который ему купили в качестве награды за сыгранную роль. О том, что произошло с Ефимом Германцевым Толя не знает, хотя и догадывается, что всё с ним хорошо, это ведь он лежал в ту ночь на мосту, а кто там был в гробу – бог его знает, ведь к его телу подпускали лишь самых-самых, в число которых он не входил.

К Толе часто приезжают мама и бабушка. Затворничество в тепле и уюте Толе пришлось по вкусу.

4. ИМИТАЦИОННЫЙ ГОСПЕРЕВОРОТ НЕФТЯНЫХ КОРОЛЕЙ ПОД КОДОВЫМ НАЗВАНИЕМ «МОСТ», КОТОРОМУ НЕ СУЖДЕНО БЫЛО СЛУЧИТЬСЯ

До Нового 2015 года оставалось всего шесть дней. Косте - лидеру малоизвестной россиянам партии, нужно было сделать ещё много, и поэтому, проснувшись 24 декабря 2014 года, он сразу заказал билет в столицу Украины. Вспомнилось ему, как любила его подруга жизни и соратница «баба Лера» город Киев. У Кости даже слёзы навернулись на глаза.

Выезжать нужно было через час. Выпив кофе с молоком и любимым пирожным «Буше», Костя, боясь пробок и опоздания на рейс «Москва-Киев», выехал из дома пораньше. Регистрация прошла быстро, полёт был, по-гагарински, «нормальным», и через три часа лайнер мягко приземлился на взлётно-посадочную полосу аэропорта Борисполь. Машину его друг украинский журналист Дмитрий Гартон прислал заранее. Она ждала Костю у входа в аэропорт. Через час после приземления Костя уже давал интервью. Получилось круто. В интервью Косте удалось рассказать про имитацию в России государственного переворота, которую задумал «провокатор» Лёша Бескоровайный, его друзья и кураторы - Гуськов, Хорошилов, Чичкин, Куськин и Фригман - все выпускники знаменитой «Губки». Снова «баба Лера» встала перед костиными глазами. Ненависть к Лёше, как ему казалось, одолевала и её, хотя в последние месяцы своей жизни она относилась к Алексею весьма благосклонно.

Через три часа после съёмок, погуляв по Киеву, отведав вкуснейшего украинского борща и галушек со свининкой в кляре, картошечки с солёным арбузиком, сытый и довольный партийный лидер отбыл в родные пенаты. Костя - очень информированный человек, со связями в спецслужбах. Он знал, что делал. Он понимал, что нужен масштабный пиар, так как он действовал против очень сильных людей, таких как реальный глава РФ Анатолий Чубов и представители его окружения. Он очень хотел перемен в России!

В помощь себе он взял Альберта Хока. Им негласно помогал и Председатель Правительства РФ. Вот такая была конфигурация. Начиналась битва титанов и денежных мешков. Ставки были очень высоки. Но проблема заключалась в том, что первые хотели изменить Россию по-настоящему и серьёзно, а вторые - имитационно. Новый год прошёл, отгремели салюты. Россия замерла в ожидании новых событий. Изнурительно велась подготовка, противостояние сторон было жёстким. Альберт Хок и компания сильно нервничали, не было консенсуса и у Германцева с Бескоровайным, они трусили, вели переписку, которую потом, похоже, опубликовал информационный портал «Лайф». Особо важная Персона требовала остановиться.

Вторая половина февраля началась нервно - Бескоровайного «упекли» в спецприёмник, а нерешительный и системный Германцев очень не любил несогласованные с Чубовым акции. Оставшись один, он боялся начать важное для «реформаторов» дело. Ночью Германцев провёл переговоры с Бескоровайным в капотнинской квартире, а уже на следующий день - 23 февраля вылетел в Киев на встречу-ужин с Президентом маленькой горной страны, который должен был решить очень многое, если не всё. На кон была поставлена, ни больше, ни меньше, его жизнь.

Весь день 25 февраля Михаил Хорошилов пытался дозвониться до Германцева, но тщетно. 26 февраля Михаилу нужно было выступать в Лондоне, он нервничал и паниковал, но всё же принял решение открыть Форум и выступить с речью о готовности взять государственную власть в России. Это было яркое выступление, которое произвело фурор. Чего только стоил вопрос оратору Тони Симсон с «Эхо», готов ли он, пристрелив ВВП, взять власть в России? И его уверенный ответ - «Да!». Собственно, всё к «захвату власти» уже было готово: и телекомпания, и пиар агентства, … и всё, что нужно для переворота.

В тот же день о возможности вооруженного переворота сказал и бежавший в Киев Илья Пономарь. Илья был в теме и дружил с Хорошиловым ещё по работе в компании «ЮСОС». В Украине он, до сих пор, является его «глазами и ушами». В ночь на 27 февраля состоялся телефонный разговор Гуськова, Хорошилова, Чичкина, Куськина и Фригмана. Все были готовы. Беспокоило только одно - Германцев на связь так и не вышел.

Анатолий Чубов оказался прозорливее всех, именно он был негласным инициатором переговоров в «Фермонте» Германцева и Симошвилли. С «Эхо» договаривался тоже он. Реальны хозяева России вырулили так, как считали нужным, дублёр пошёл по Мосту, отнюдь не по Каменному, а по Москворецкому. Всё произошло спонтанно, поэтому и накладок получилось многовато. Вот так Россия и пошла по монархическому сценарию, уже окончательно.

Многосторонняя комиссия всё утвердила, а Бельведер, так называют в России этот клуб, подтвердил. Все случилось прозаично и буднично. Иллюминаты вновь проиграли Розенкрейцерам. Все остались при своих интересах и были довольны. Никто не пострадал. Германцев отдал руководство «оппозиции» номинальному Хорошилову, но все рычаги правления оставил себе. В Многосторонней комиссии он свои позиции усилил, как говорится, до небес и, до сих пор, является модератором политических процессов в России.

5. ВЕЩИЕ СНЫ ГЕРМАНЦЕВА

Последние месяцы Ефиму Германцеву стало сложно засыпать. Когда же он погружался в царство Морфея, ему снились сны, напоминавшие о прежней жизни, в которой не нужно было прятаться за собственной тенью и вполне можно было оставаться самим собой. Новый политический проект, сменивший «внесистемную оппозицию», как сейчас модно говорить, обнулил всё.

Сегодняшний сон Германцева был особенно ярок и реалистичен. Всё в нём было частью той жизни, которая, как ему казалось, осталась далеко за его широкими плечами.

Проснувшись, Ефим встал с кровати, надел тапки, пошёл в ванну, обтёрся влажным одноразовым полотенцем и, посмотрев на свою слегка опухшую физиономию, решил зафиксировать сегодняшнюю морфееву причуду. С этим решением он вышел из ванной и направился в рабочий кабинет. Сев за огромный дубовый стол, привезённый из России, он включил компьютер и начал печатать текст.

Набор текста шёл быстро, практически автоматически. В самом же тексте сон и прошлое сплетались воедино — в нечто целостное, стройное и логичное. Да так, что сам Германцев не понимал где правда, а где вымысел. Через пять минут сон был записан и архивирован. Ефиму осталось лишь его вычитать и исправить опечатки. Не вставая со стула, он тут же приступил к этому нудному занятию, которому нет совершенства.

«Полутёмный кабинет Президента Российской Федерации в Червихе. Завтра главе государства предстоит операция на сердце. Перед ней он пригласил нас — меня и Анатолия на откровенный разговор, связанный с тем, кто должен будет стать его преемником в случае неудачной операции — «Мало ли что. Вдруг всё пойдёт не по плану».

Мы приехали в Червиху в назначенное время и, войдя в кабинет президента, застали его в любимом кресле. Чувствовалось, что глава государства волновался перед предстоящей операцией, но не подавал вид. Однако, внешнее спокойствие президента, перекрывало волнение, исходящее от всего, что его окружало. Оно передавалось нам настолько сильно, что щемило в груди. Увидев нас, президент улыбнулся и поздоровавшись, пригласил присесть на рядом стоящий кожаный диван. Как только мы присели, президент сказал:

«Вы прекрасно знаете, что ближе и дороже вас — моих преданных единомышленников, у меня нет и не было. Фаина и дети, конечно, не в счёт. Но дело не в этом. Перед предстоящей операцией, хочу вам открыть одну тайну, связанную с тем, кто будет президентом после меня и которого вам придётся «вести». Знаю, что делать вам это будет сложно, но иного выхода ни у меня, ни у вас нет. Этот человек ничем не примечателен, низок, он страдает от родовых распутинских комплексов... Его «ведут» ни один год, и как вы понимаете не случайно. Внешняя конъюнктура и его происхождение обязывает меня сделать его своим преемником. Это сын любимого Чугуновым «Цесаревича» — Вадим Вадимыч Лутин. Сейчас ему готовится легенда и подчищаются «хвосты». Вы прекрасно знаете как это делается. У меня нет иного выхода. Он будет пожизненным правителем России».

Напечатав данный текст, Ефим Германцев, оказался в какой-то странной прострации и растерянности, которая ему показалась очень хорошо знакомой. Так прошла минута, вторая, третья, ... десятая. На одиннадцатой минуте, Ефим пришёл в себя и вспомнил, что именно после той ноябрьской встречи 1996 года, был решён вопрос о его переводе в Москву - в кабинет Министров к Степанычу. В его глазах мелькнула искорка счастья, и он вспомнил как работал со Степанычем, как спорилась в их руках работа, как деньги текли рекой от приватизации «народной собственности», а недовольство россиян подавлялось потешными войнами с «олигархами-операторами».

Да, были времена, ... — полушёпотом сказал Германцев, забросив свои руки за голову.

Спустя минуту Ефим вспомнил и интервью, данное в 1997 году знаменитому «телекиллеру» Сергею Доренкову, в котором он, Фимка, неожиданно для себя, заявил о надвигающейся на Россию диктатуре азиатского типа и её печальных последствиях для страны.

— Раскрутил же, гад, заставил же говорить о том, о чём хотелось молчать. Вот чёрт меня дёрнул прийти тогда на программу Сергея, — подумал Ефим.

Близость к президенту и любовь к интригам, привели к тому, что в феврале 1997 года Германцев был вовлечён в грязную аферу и возглавил «Комиссию по захоронению Царских останков». Этот день 27 февраля 1997 года стал поистине роковым в его жизни. С этого момента ему приходилось говорить правду всё меньше и меньше, а ложь и лукавство становились частью его натуры. Скрывал он только участие в Многосторонней комиссии, интриги и политические проекты, так как сам был проектом и хорошо понимал это.

Пересмотрев программу с Доренковым, запись которой хранилась в «Особой папке», он тут же вспомнил «Похороны Царя», ГКО и дефолт, ...

Вскоре, он был выведен из правительства Степаныча и занялся партийным строительством, по традиции оставшись в тени — в качестве сопредседателя ППС — «Партии Правых Сил». Преодоление партией избирательного барьера, привело к избранию Ефима депутатом ГД РФ, а последующий уход в так называемую внесистемную оппозицию — к спецоперации «Цесаревич». Именно так она называлась в узком кругу, чётко обозначенных лиц.

Ефим и не заметил, как на волне воспоминаний нашёл, старую запись эфира на «Эхо», в которой он говорит, что Цесаревич — это выбор России. Потом ему пришлось оправдываться за эту, как сейчас ему показалось, оплошность, но так необходимую тогда!

В архиве компьютера Ефим нашёл и последнее интервью журналиста Артёма Генрихова, поездка которого в Грузию могла разрушить спецоперацию «Цесаревич». Тут же ему вспомнился и самолёт на борту которого находился журналист. Самолёт так и рухнул не набрав высоту из-за «обледенения закрылков». Трагическое событие. Хороший был журналист. Жаль, что так получилось, — подумал Германцев и смахнул с щеки скупую мужскую слезу.

Вспомнилось ему и как «с колес» пришлось выдумывать Платона Привалова, якобы папу Цесаревича, в интервью якобы мамы. И как долго пришлось принимать решение о том, чтобы выпустить в прямой эфир передачу про маму Цесаревича Веру. Всё же не зря настояли эксперты, практически единогласно высказавшись, что передача увеличить популярность преемника в среде так называемых «избирателей».

Кулуарная политика, вообще, для Германцева родная стихия, он в ней как рыба в воде. Она в разы интереснее того, чтобы быть преемником в чужой политической игре. Кулуарщина или византийщина — это гребень волны, которую он оседлал, поднаторев в серфинге, плавании, большом теннисе и, конечно же, в работе с «операторами» и реальными зарубежными хозяевами некогда российской собственности.

За воспоминаниями Ефима потянуло к кофе. Он встал, заварил крепкий ароматный напиток и, сделав два глотка, вспомнил инаугурацию Цесаревича, его первые шаги и их «войны». Он улыбнулся от воспоминаний, но через миг улыбка сошла с его лица, уступив место страху. Ему вспомнились терракты в Москве и других российских городах, Вторая чеченская. Вспомнился и басаевский поход в Дагестан. От этих воспоминаний уже не так щемило в груди, как в те, в общем-то, не совсем далёкие времена. Улеглось!

Странное утро и сон, ностальгия по тем временам, не шуточные и трагические события не давали привычному ритму жизни вступить в свои права.

Цесаревич долго входил в дела. Было всякое. Единственное, что доставало создателей Проекта, это то, что сам Цесаревич так и не расстался с детскими комплексами, был подозрителен, мстителен и труслив, верил и в Бога, и в Чёрта. Совершал он странные поступки и делал странные заявления с явным посылом на самостоятельность.

Он и в сексе стал не традиционен, и его тянуло то на мальчиков, то на девочек, в связи с этой явной педофилией трещала и его семья: удалялись от него и жена и его две дочери.

Вспомнилась ещё и страшная автокатастрофа, в которую попала жена Цесаревича. Она тогда чуть было не умерла. Сам же супруг почти не навещал её, у него были иные интересы. За Цесаревича это делал сам Германцев, тем более, он симпатизировал Любови.

Все эти пороки Цесаревича очень не нравились авторам Проекта, и поэтому, им приходилось ставить его на место, устраивая «покушения» и, потихонечку, готовя двойников. После «воспитательной работы» Цесаревич становился покладистым, а его комплексы уходили, но лишь на короткое время.

Вот так лица и маски в истории России всплывали в голове у Германцева. Как он всё смог, и выдержал, ему не ведомо, видимо гены Петра I и его мощь помогали ему с Небес ... и именно они ему помогли той февральской ночью 2015 года, заставив спрятаться, но, по-прежнему, остаться в Проекте «Реставратор». Надо навёрстывать упущенное, надо, чтобы, наконец-то, в России на трон взошёл настоящий Царь и разомкнул этот круг.

Воспоминания Германцева прервал звонок. По скайпу звонил Юрий Пельман - главный ведущий проекта «Реставратор». Вечером связь с Ореховым и Хорошиловым - кураторами проекта Пельмана, Многосторонней комиссии и Рижского Клуба ...

6. СЛУЧАЙНАЯ ВСТРЕЧА

Август в Юрмале выдался на «сто баллов», было даже не так дождливо, как обещали синоптики, хотя солнце, по-прибалтийски, скрывалось в облаках, лишь изредка выглядывая из-за них, а потом, опять погружалось в их объятья. Ефим Гермацев наслаждался погодой, дышал ароматным лесным воздухом прибалтийского курорта, гулял по его старым рыбацким улицам, вспоминая шумную загазованную Москву. В отдельные теплые ясные дни, ему даже удавалось заняться любимым серфингом, но таких дней было всё меньше и меньше.

13 августа 2021 года Германцев должен был встретиться со своими «воспитанниками» - Лёхой Бескоровайным и Евгением Чичкиным, которых ждал, считая даже ни дни и даже ни часы, а минуты. «Воспитанников» он, по-отцовски, любил и считал своими детьми. До встречи с ними оставалась неделя, а так как время в провинциальной Юрмале тянулось медленно, он, решив ускорить его ход, подумал отправиться в Ригу: Рига - столица, а в столичных городах время летит быстрее. Отвлекусь, посмотрю, чем живёт столица, вспомню юность. Тянуть Германцев не любил, поэтому в Ригу он отправился практически сразу как в его голове появилась почти энштейновская мысль об относительности времени, то есть уже в обеденные часы 7 августа. Да и путь от Юрмалы до Риги – всего ничего – каких-то 25 километров.

Мерседес ярко салатового цвета подъехал к подъезду дома быстро, и уже к часу дня Ефим Германцев был на главной площади столицы Латвии, а через 15 минут - в обожаемом им Домском Соборе. Когда он находился в Риге, он всегда заходил в этот средневековый храм для того, чтобы послушать орган. Органист играл так хорошо, что Ефим даже на минутку представил себя средневековым рыцарем, отправлявшимся папством в крестовый поход. Ефим вообще любил погружаться в подобного рода прострации. Как только виртуоз перестал играть, Ефим, придя в чувство, отправился по узким улицам Риги в арендованную квартиру, которую снял ещё сидя в такси.

Квартира была шикарной, с бассейном, огромной спальней и кухней. На кухне его ждал такой же шикарный ужин – презент от компании: морепродукты, хорошее вино и шоколад. Впечатлений ему в этот день – 7 августа 2021 года хватило, поэтому и уснул он рано – в 21 час. Спал крепко, видя красочные сны – турниры, закованных в латы рыцарей, красивых средневековых, немного надменно смотрящих принцесс и соблазнительно глядящих в его сторону улыбчивых служанок. И вино, вино, вино.

Проснулся Ефим рано. Сварил кофе, закусив его кусочком «плесневелого» сыра. А после тренажёра, нещадно «спалившего» калории от вчерашнего ужина, и душа, отправился на улицу. Планов у Германцева не было, он даже не знал в какую сторону ему идти - направо или налево. Он ни раз принимал интуитивные решения, и они его лишь изредка подводили. Но вот незадача – как только Ефим вышел из подъезда, он «нос к носу» столкнулся с хорошо знакомым питерским журналистом Дмитрием Заславским.

- Привет, - увидев Германцева, воскликнул Заславский. - Сколько лет, сколько зим? Я тоже тут живу в этом доме. Пошли поговорим, что ли, «потрём темы».

- Узнал. Не думал, что меня кто-то узнаёт после пластической операции, - ответил Ефим. – Ты же знаешь, что официально меня нет. Я мёртв. Убит несколькими выстрелами на мосту.

- Ясно дело! – парировал Заславский. – Пойдём посмотришь, как я сейчас живу. Пока временное жильё, как и ты снимаю, но скоро обзаведусь своим. Жена с ребёнком как раз ушли по магазинам и будут не ранее чем через час. Пошли, поболтаем.

Дмитрий Заславский импонировал Ефиму Германцеву и, несмотря на сегодняшнее своё положение, Ефим был рад встрече. Знакомы они были ещё со времён посиделок у Илюши в антикварном магазине, и в его резиденции. Они тогда считали себя участниками одного большого проекта, правда потом их дороги разошлись.

Дмитрий пригласил Ефима в свои апартаменты, ничуть не уступавшие арендованным апартаментам Германцева, только бассейна у Заславского не было, да и кухонька была поменьше, ведь он только начинал жить на деньги от продажи авторского права на книгу о лихих 90-х в «культурной столице» России.

Разговор между двумя знакомыми пошёл как по маслу: Ефим открыл Дмитрию своё сердце, а Дмитрий Ефиму – своё. В этот день – 8 августа 2021 года у питерского журналиста Дмитрия Заславского началась новая жизнь. Он стал участником большого проекта, в котором одну из основных ролей играл Ефим Германцев. А в то время как старые знакомые, опрокидывали чайные рюмки, за их окнами дул тёплый августовский юго-западный ветер, занося через открытые окна всё новые и новые воспоминания.

ЭПИЛОГ

Прошло пять лет. Германцев проснулся утром, потянулся, прошёл в свой бассейн, поплавал в нём около часа, принял душ, позавтракал, тем, что послал бог - кусочек курочки с овощами, блинчик, свежевыжатый сок. Работать ему не хотелось, но скоро Марш в Москве и оттого, сколько россиян на него придёт, многое зависело. Вместе с тем, понимающего смысл политики Ефима раздражало то, что повестка Марша была скомкана и ограничена требованиями по изменению Основного закона РФ. Какие требования могут быть в самодержавной монархии?

Где-то в час дня, Германцев решил прогуляться. Светило солнце, но напряжение не исчезало, мысли, связанные с Маршем не давали покоя. Близился срок, когда он должен назвать кандидата на должность российского Царя. Так решила Тройственная комиссия неделю назад. Германцев медлил. Он не знал, как ему поступить. Путин или принц Гарри? С этими мыслями, он присел на парковую скамейку, взял в руки свой айфон последней модели и стал читать новости. Увидев очередной пост Ксении Лапиной, у него заскрипели зубы и сжались кулаки: Она, что совсем ненормальная? Зачем она меня так подставляет? Пальцы судорожно набрали номер Гуськова. Тот ответил сразу, сказав, что разберётся. От разговора лучше не стало. Германцев был до такой степени зол, что бросил айфон на край скамейки.

В его сознании сразу всплыли и другие «проколы» организаторов данного шоу, причём, как ему показалось, сразу с двух сторон. Они не только возмущали его как невольную жертву проекта БММ – кому понравится, что всё происходящее осуществляется за твоей спиной от твоего же имени, но и потому что поражали своей тупизной и нелогичностью. Временами ему даже казалось, что его намеренно выставляют за дурака и мужлана. Ему тут же вспомнился пост про Крым, написанный якобы им во время встречи с девушкой. Вот что они написали-то? Я в таких случаях дарю цветы и подарки, а они пишут про какой Крым и Рым? Или пост, когда я еду с девушкой в лифте. Находясь в лифте с подругой, я точно бы не писал Антону и не учил бы его правде. Какая мерзость! Вот козлы-то долбаные! – ругался Германцев. - Нет, тот, кто это писал, точно никогда с девушками в лифте не ездил. Да и видел ли он, девушек, вообще? И пост про Вьетнам спустя час после встречи с женщиной, когда хочется есть крабов с моллюсками и пить свежевыжатый сок. Хорошо, хоть не про Камбоджу. Совсем они с дуба рухнули, а они сами-то любить могут?! И анекдот на посошок, перед выходом из дома. Разве я такое мог завернуть? Да, я сто раз все карманы проверю, не забыл ли чего, и лишний раз слово ласковое любимой скажу. Да и ещё, что со своим президентом разберемся?! Вот бараны-то. И последний комментарий, написанный «мной» на выходе из дома. Как они это представляют? У какого-то угла, я в очках, с гаджетом в руке, на ходу, иду и пишу? Хорошо, что народ доверчив, верит всему, но если попадётся какая-нибудь «бл...», то, что мне делать? И Будапештский Меморандум! И опять уличения Антона во лжи. Какой Меморандум, какой Антон, когда я рядом с любимой? Эти придурки, вообще, в своём уме? Они нормальные?

Но не только посты напрягали Германцева, но и ставшая раскрываться правда о «консервах». Конечно, не он был инициатором всех этих заготовок, в дальнейшем выданных за прямой эфир, но в итоге они все вели к нему, а он ничего с этим не мог сделать. Посты от его лица в «Фейсбук» и «Твиттер», в сочетании с «криво-прямыми» эфирами превращались в его представлениях гремучую смесь, несущую опасность не только теперь ему, но и его детям.

Может «возвратиться»? – неожиданно для себя подумал Германцев. У него не было ответа. Рука Ефима потянулась к телефону и пальцы мигом набрали заветный номер. Его друг и соратник Анатолий Чубов ответил быстро, успокоил и вселил уверенность: Не переживай, Фимка, дело плёвое, ресурсы есть, нет никаких проблем, в общем-то. У нас всё схвачено, сам понимаешь. Ефим это понимал, да и как отреагирует на «выход в свет» Многосторонняя комиссия, ведь с ней согласовать этот вопрос будет ой как не просто.