Воинствующая трясогузка 

Этот небольшой рассказ я написал после того как вернулся с весенней рыбалки. Рыбачили мы в Курской области на Свапском водохранилище. Ну, не то, чтобы рыбачили, отдыхали. Хотя я был настроен на рыбалку и даже выпросил у одного из компаньонов - удочку. Тот, неохотно, дал мне рыбацкий инвентарь с улыбкой предупредив, что удочка на водоёме не к чему, а в машине, итак, места мало.

Путь на Свапское водохранилище можно описать схемой-маршрутом «Курск - Фатеж – Гнездилово». У села Гнездилово и расположилась наша база – оббитый вагонкой строительный вагончик с большой верандой для летних застолий.

До места назначения мы добрались быстро, остановившись лишь в Фатеже для покупки разрешения на ловлю рыбы и пополнения «продуктовой корзины». Признаюсь, что ни в первом, ни во втором процессе я не участвовал, иначе говоря, схалявил, ограничившись лишь двумя десятками вкрутую сваренных яиц, булкой хлеба и баночкой кукурузных зёрен «Бондуэль», которые предназначались для ловли карася, карпа и сазана.

Что меня поразило на этом пути? Ничего. Провинция, местами очень глухая, с пьющим населением и домами, чем-то напоминающие хижины крестьян конца ХIX – начала ХХ века. Картина крайне неприглядная.

 

Приехав на «бивак», мы выгрузили провиант и сели за стол, чтобы выпить «горилки» за удачную рыбалку… Так и просидели до двух часов ночи, поднимая рюмки за здоровье, за мир во всём мире, за достаток в каждой семье, ... Собственно политических тостов не было, чтобы не говорили «умные головы», простым людям не интересна политика, они бегут от неё как от огня. А народ на веранде собрался простой – местные жители в составе четырех человек, два егеря, два фермера, два руководителя одного фатежского автотранспортного предприятия, легендарный курский водитель на пенсии Анатолий Алексеевич Лунёв, возивший в течение долгих лет руководителей курской партийной номенклатуры, артистов и им подобных гастролёров, да и я –политолог-рецидивист. Из всей собравшейся тусовки, пожалуй, только Анатолий Алексеевич и я, были политизированы. Хотя, вру - выпив по рюмке-другой, «рыбаки» начали разговор о посевной, ценах на топливо и запчасти, бессмысленность и ущербность для населения некоторых решений «высшего руководства» страны и области. А ведь это уже политика, в большей или меньшей степени, прямо или косвенно затрагивающая интересы каждого смертного. В общем, выпив, «рыбаки» заговорили о насущных проблемах и путях их решения. С глобального уровня, они не редко, переходили к «делам житейским» - «транспортники» и «местные» пытались выторговать у фермеров прошлогоднее зерно по бросовой цене, фермеры у «транспортников» – «горючку»: «У вас простой, предприятие остановлено из-за коронавируса, а нам «горючка» позарез нужна. Мы - вам, вы - нам. Лады?». Наверное, в России так все и делается – после рюмки-другой.

После разговоров под чистейший самогон и различные виды настоек, шикарного стола с «хорошим мясом» (в Черноземье люди отделяют мясо свиней, выращенных на свиноводческих комплексах от мяса свиней, выращенных на собственном подворье), тепличных овощей, фруктов и зелени, выпили чай с вафельным тортом и легли спать.

Для меня «сон» стал мучением. Спать не давал храп толи одного, толи нескольких «рыбаков», надрывавшихся от вываживания желанной крупной рыбы – «Тащи, тащи – пппппппппппппп, ушла!».

Промучившись два часа, я вышел на улицу. Где-то на другом конце села кричали петухи. На «рыбацком» столе хозяйничал чёрно-белый кот, доедая сыровяленую колбасу, остатки шашлыка и сыра. Увидев меня, он лениво перепрыгнул со стола на каркас пристроенной веранды, а с него - на землю, и ни спеша направился в село. Он был настолько недоволен моим «выходом в свет», что мне даже стало не по себе.

Но провожал недовольного кота я не один. Как только усатый спрыгнул с веранды и направился к ближайшим домам, к нему подлетела такая же черно-белая трясогузка и села от кота в метрах пяти. Не нарушая «социальной дистанции», птица последовала за «разбойником», нервно дирижируя своим хвостом. Как только кот скрылся в густой траве, смелая трясогузка перелетела на крышу одного из автомобилей и начала по ней бегать, очевидно, радуясь своей победе: Кота прогнала, кота прогнала, - слышалось в её песенном свисте.

Затем трясогузка подбежала к переднему краю крыши автомобиля и скатилась по его лобному стеклу, пробежала по капоту и перелетела к зеркалу. Очевидно, она настолько была довольна своей «победой», что хотела толи посмотреть на себя со стороны, толи показать себя другим соплеменникам: Вот я какая, видели, как я его. Но автомобильное зеркало было неудобным для демонстрации себя любимой - трясогузка цеплялась своими коготочками за его нижнюю каемку и, помогая крыльями, заглядывала в зеркало, стремясь увидеть своё отражение, или обратить внимание той, так похожей на неё птички, которая отражалась в нём. Как только трясогузка решала поставленную перед собой задачу, она снова перелетала на крышу автомобиля, пробегала по ней, вырисовывая странные по форме фигуры, подбегала к лобовому стеклу, скатывалась по нему, пробегала по капоту автомобиля, перелетала к зеркалу. Такое театральное действо продолжалось раз пять-шесть. После чего утомлённая трясогузка, перелетела на берег водохранилища и, утолив жажду, исчезла в направлении гнездиловских домов. Кто знает, может она полетела искать чёрно-белого кота, чтобы ему устроить очередную «взбучку», или извиниться перед усатым за своё неподобающее поведение?